Обман зрения
Шрифт:
— Что?
— Это Дин мне сказал. Он всегда мне все рассказывает.
Глядя, как она завязывает бант, я думала, что было крайне наивно предполагать, что Дин сохранит нашу встречу в секрете.
— Извините, миссис Гриффин. Я, конечно, не должна была этого делать.
— Не извиняйтесь, — сказала она, рассеянно развязывая бант, над которым столько трудилась. — Я знаю, что вы любопытны по натуре, и была уверена, что в мое отсутствие вы не удержитесь и начнете исследовать дом. Такой уж у вас характер.
— Скажите, миссис Гриффин, зачем вы сохраняете все свои вещи?
— Я их не сохраняю. Просто мне трудно что-либо выбросить.
— Почему?
— Не знаю. Не могу ни с чем расстаться. Это слишком нелегко для меня. Всякий раз, когда я собираюсь от чего-то избавиться, у меня возникает ощущение, что я выбрасываю часть своей жизни. Видите ли, Фейт, в один прекрасный день этот дом станет живым свидетельством прошлого. Я предусмотрела это в своем завещании и оставила деньги на его содержание. Это будет маленький музей, оазис покоя в этом ужасном мире. Его посетители смогут увидеть, какой была жизнь людей, которые смогли противостоять уродству современной жизни.
— Вы собираетесь превратить «Хейвен» в музей?
— Да. Гриффины — важная часть американской культуры. Я уверена, что людям будет интересно узнать, как мы жили. Вот почему ваша работа должна быть безукоризненной, Фейт. Ее увидят тысячи людей, когда нас с вами уже не будет на свете.
«Так вот к чему она стремится. К бессмертию», — подумала я про себя.
— Фейт, дорогая, вы же знаете, как я вас люблю. У меня такое ощущение, будто Кэсси вернулась к жизни. Мне ничего для вас не жаль.
— Вы очень добры.
— Поймите меня правильно, я вовсе не сержусь. Наоборот, восхищаюсь вами. Скажите, почему вы решили принять ванну в моей ванной комнате?
Я вспыхнула от смущения, хотя была готова к этому вопросу. Если Дин информировал свою хозяйку обо всех моих передвижениях, трудно ожидать, что он пропустил самое интересное.
— Какой странный выбор, — продолжала она. — Почему именно ванна? Мне очень любопытно. Почему вы это сделали?
— Я… мне кажется… — забормотала я, стараясь подобрать нужные слова. — Мне кажется, таким образом я хотела… сократить дистанцию между нами.
— А зачем?
Я не могла понять, дразнит она меня или говорит серьезно, и решила ничего не скрывать.
— Миссис Гриффин, мне казалось, что вы несколько раз порывались сообщить мне нечто важное, но по какой-то причине так и не рискнули.
— А позвольте спросить, как это связано с мытьем в моей ванной комнате?
— Не могу сказать. Тогда мне казалось, что так я смогу вас лучше понять.
— Ну и как, поняли?
— Не знаю.
— Да или нет?
— Возможно, у меня сложилось неверное впечатление, — с
— Какое же?
— Что вы из тех, кто любит вещи больше, чем людей.
— И это все? — спросила она, подняв брови.
— Да.
— Вы правы. Я действительно считаю, что иметь дело с вещами проще, чем с людьми. Но ведь это не единственный вывод, к которому вы пришли?
— Единственный. А о чем вы подумали?
— Вы считаете, что мне известно, кто убил мою дочь.
Взглянув на нее, я решила забыть о такте и щепетильности.
— Да, миссис Гриффин, именно так я и считаю.
— Тогда почему я это скрываю?
— Не знаю.
Она стала нервно подергивать выбившиеся пряди на своем парике.
— Возможно, вы думаете, что это сделала я? Вот к какому выводу вы пришли.
Я не знала, что ответить.
— Вам ведь приходила в голову такая мысль?
— Да, — прошептала я.
— В какой-то степени вы правы.
Я затаила дыхание. Миссис Гриффин надолго замолчала, потом произнесла:
— Это я ее убила.
Я смотрела на эту странную высохшую старушку, которая, казалось, едва дышала, и пыталась решить, верна ли моя теория или она играет со мной в очередную игру.
— Не в буквальном смысле, конечно, — добавила она, широко раскрыв глаза.
— Тогда кто?
Фрэнсис поморгала.
— Этого я сказать не могу. Но в случившемся есть и моя вина, так что я тоже в ответе за то, что произошло.
Она затрясла головой, повторяя:
— В ответе, в ответе.
Я провела рукой по ее лбу. Он весь горел. Она схватила мою руку и поцеловала.
— Вы все понимаете, я уверена!
— Миссис Гриффин, пожалуйста, скажите мне, что на самом деле произошло. Не держите это в себе. Я уверена, вы сами хотите мне все рассказать.
— Нет, вы не понимаете. Я просто не могу… Ни одна живая душа об этом не узнает. Но уверяю вас, что я люблю не только вещи. Не такая уж я плохая, хотя сделала много такого, о чем впоследствии жалела, и считаю себя виноватой в смерти своей дочери. Каждый божий день я думаю о ней, тоскую без нее, мучаюсь от сознания собственной вины. Нет, я вовсе не злодейка и вполне способна на человеческие чувства! Я хочу, чтобы вы это поняли, Фейт. Вы должны понять и простить. Обещаете мне?
Я не успела ответить. Вернулась сиделка в сопровождении Дина, везущего кресло-каталку. Эта черно-белая парочка своим непреклонным видом напоминала некую суровую скульптурную группу.
— Вот ваше кресло, мадам, — объявил Дин.
— Только ненадолго, — тихо сказала мне Элли.
— Я не уверена, что она вообще захочет выходить, — ответила я.
— Что вы там шепчетесь? — строго спросила старуха. — Я не переношу, когда шепчутся в моем присутствии.