Обманный Дом

Стоддард Джеймс

Двенадцать дней отряд шёл по чердаку, прошёл над Гимнергином и Узом, и хотя страны эти густо населены, путникам никто не встретился, лишь порой до них доносились разговоры и пение. В Гимнергине, где окна выходят на Террасы, мистер Крейн хотел было продемонстрировать своим спутникам фруктовые сады, которыми славилась эта страна, но деревья были засыпаны снегом по самые макушки, и Картер с грустью подумал о том, что вряд ли весной здесь зацветут персики.

Однако, несмотря на все переживания, эта часть странствия Картеру пришлась по душе. Даскин и Грегори в отличие от гвардейцев были одеты в гражданское, поэтому Картер время от времени отправлял их на вылазки на нижние этажи за дровами. С наступлением ночи люди садились у походного очага, рассказывали истории. Нункасл курил вересковую

трубку. Как часто бывает с попутчиками, все мало-помалу сдружились. Лейтенант казался Картеру человеком несгибаемым, крепким, как выдержанная древесина. Крейн и Макмертри тоже были люди симпатичные, несмотря на всю их чудаковатость. Первый забавлял Картера своим извечным энтузиазмом, второй — непоколебимой логикой. Грегори Картер до сих пор знал не слишком близко, хотя тот частенько охотился с Даскином и нередко трапезничал вместе со всем семейством. На взгляд Картера, он был по-юношески дерзок, но это придавало его натуре особое своеобразие и цельность.

Крейн любил рассказывать истории о странах, которые ему довелось посетить: о неприступных башнях в городках Кидина, о безграничных просторах залов Эйлириума, об изукрашенных тончайшей резьбой рококо буфетах и платяных шкафах в Нианаре, о барочных шпилях и минаретах Уза. Они с мистером Макмертри в своих путешествиях добирались до Капаза, а на пути в Северный Левинг побывали на берегах Стороннего моря. Крейн мог с упоением рассказывать о красоте прожилок в камне, из которого высечена какая-нибудь древняя статуя, и хотя кому-то подобные мелочи могли бы показаться скучными, он ухитрялся говорить об этом удивительно увлекательно, ибо рассказывал о тех, кто изваял эти статуи, об их любовных похождениях, о том, как они умерли, а кончина мастеров древности зачастую бывала сопряжена с леденящими душу историями о крови и убийствах. Двое закадычных друзей в своё время перевалили через горы, попали в Дальнее Крыло на западе и прошли дальше, в страны с экзотическими названиями и удивительными обычаями, где жители говорили на диковинных наречиях. Мистер Крейн утверждал даже, что за крошечным королевством Тимбл по сей день обитают драконы и греются на солнышке, растянувшись на каменных ступенях мрачных пирамид, возведённых в честь забытых богов. Картер в существование драконов, конечно, не верил, хотя и был близко знаком с одним из них, обитавшим на чердаке, но рассказы Крейна слушал с нескрываемым удовольствием.

После нескольких дней пути, под вечер, отряд подошёл к границе Верхнего Гейбла — эта страна располагается исключительно на верхних этажах, а ниже неё лежит Гимнергин. Картер отправил Даскина вперёд, дабы тот подготовил почву для прибытия отряда. В Верхний Гейбл не вели потайные ходы, и пройти по нему, избежав встречи со стражниками, было невозможно. Картер велел Даскину войти в страну не с чердака, а из Длинного Коридора — так, как попал бы туда самый обычный странник.

Брата не было почти полдня, и последние два часа ожидания стали для Картера самыми томительными. Он ходил из стороны в сторону, придумывая сотни причин, из-за которых Даскин мог так задержаться. Наконец, когда солнце уже село и начали сгущаться ранние зимние сумерки, появился Даскин в сопровождении невысокого располневшего мужчины в экзотическом, замысловатом наряде. Даскин вымученно улыбался, и Картер сам не мог удержаться от улыбки — ему уже доводилось иметь дело с властителями Верхнего Гейбла, носившими титул «Великих Соколов». Спутник Даскина Картеру был знаком.

— Лорд Андерсон, о изумление превыше всех изумлений! — цветисто приветствовал Хозяина Великий Сокол. Улыбка его была учтивой, но не более, а в голосе чувствовалось волнение.

— Великий Сокол Тинтиллиан! — проговорил Картер и с чувством пожал руку властителя. — Сколько же лет мы не виделись? Года два, наверное, со времени неприятностей с Ики?

— Ах да, Ики… Не хотелось бы и вспоминать о нем.

У Великого Сокола — курносый нос, усталые глаза, рыжие усы и двойной подбородок. По обычаю своего народа он был обряжен в длинный балахон с завязками поверх шерстяной туники. Голову венчала замысловатая причёска высотой два фута, украшенная разноцветными птичьими перьями, взятыми от пернатых,

умерших исключительно своей смертью. Балахон покрывала вышивка в виде сложных геометрических фигур, а справа на груди Тинтиллиана была нашита аппликация с символическим изображением парящего сокола.

— Ики, — проворчал Тинтиллиан, доверительно взглянув на Даскина. — Маленький человечек с маленькими мозгами. Наверняка твой брат рассказывал тебе о нем. Ики решил, что дурно пользоваться планёрами. Он считал, что это унижает птиц. Но ведь у птиц мы этому и научились! Ох уж этот Ики! — Голос Тинтиллиана дрогнул.

— Надеюсь, в Верхнем Гейбле все спокойно? — поинтересовался Картер.

— Так до вас доходили слухи? — спросил Тинтиллиан, и в его глазах мелькнул испуг. — Вы поэтому пришли?

— Нет, мы просто идём дальше. Есть повод для тревоги? Тинтиллиан растерялся:

— Дела у нас… неважные. Таинственные происшествия, ужасные события. И главное… птицы! — Он, похоже, готов расплакаться о горя. — Вы пришли, и вы должны сами все увидеть. Я ничего не сказал вашему юному брату, потому что обещал предоставить возможность доктору Вандермасту, нашему магистру орнитологии, изучить сложившуюся ситуацию до того, как поднимется паника. Я сказал ему, что мы должны связаться с Внутренними Покоями, но ведь вы знаете, как трудно иметь дело с орнитологами! И все же очень рад, что вы прибыли, что бы там ни говорил доктор Вандермаст.

— Безусловно, я хочу посмотреть, что у вас происходит, — сказал Картер. — Однако, думаю, Даскин сказал вам о том, что мы торопимся и желаем пройти незамеченными?

— Обещаю вам полную анонимность. Стражники на границе будут отосланы со своих постов, и мы проследуем в Миссию Яичной Скорлупы — наверх, до самых Гнездовий.

— Так далеко! — воскликнул Картер. — А я надеялся пройти по Хеджинг-Лейн, затем спуститься в Голубиный переход, а оттуда — в Муммут Кетровиан. Нам надо идти как можно более скрытно.

— А наши беды тоже велики, Хозяин Андерсон, — упрямо проговорил Тинтиллиан. — Верхний Гейбл, как вам известно, привык справляться со своими трудностями самостоятельно. Однако у нас появилась неразрешимая загадка, и вы обязаны осмотреть Гнездовья. Сопровождающих вас лиц я надёжно спрячу в Срединном Убежище, и наверх поднимемся только мы с вами. Вас не так хорошо знают в лицо в Верхнем Гейбле, как в Наллевуате и в Вете, поэтому, если вы спрячете свой плащ и меч, вас никто не признает. Как бы то ни было, вряд ли кто сегодня пойдёт к Гнездовьям.

Картер мысленно вздохнул. Тинтиллиан был чудак, и к тому же чудак упрямый. В принципе такими же были почти все обитатели Верхнего Гейбла. Эту страну основали философы и учёные, и порой их энциклопедические познания выходили за рамки рационального мышления.

Позаботившись о том, чтобы стражники на границе покинули свои посты, Тинтиллиан увёл отряд с чердака в помпезные покои со стенами, отделанными охристым доломитом, и полом, мощённым золотистыми плитками. Оттуда они прошли в просторную комнату со стенами из темно-синего мрамора и высоким куполом, выкрашенным в небесно-голубой цвет. В центре купола красовалось изображение парящей совы. От него вниз спускались тонкие темно-синие полосы, напоминавшие струи дождя, а между ними порхали нарисованные синие птицы и бабочки. Ниже купола виднелись фрески с изображением тысяч всевозможных птиц среди листвы. Вверх уводила тончайшей работы лестница из синего мрамора. Чем выше, тем труднее было разглядеть её ступени и поручни. Путники застыли в восхищении.

— Как красиво, — наконец вырвалось у Даскина. Никто не стал с ним спорить.

— Лестница изготовлена почти без строительного раствора, — сообщил Великий Сокол. — Высекал её мастер Игин по приказу короля Фега более тысячи лет назад.

— Стало быть, ступать по ней надо осторожно? — спросил Нункасл.

Тинтиллиан с укором взглянул на него.

— Она столь же прочна, как в тот день, когда была построена.

— А я потому и спросил, — еле слышно шепнул Хозяину Нункасл.

К тому времени, как отряд одолел половину лестницы, у всех разболелись ноги. Тинтиллиан провёл гостей в элегантно обставленную комнату, где синие стены были увешаны огромными картинами, изображавшими головы птиц.