Обманный Дом

Стоддард Джеймс

Лизбет, стараясь изо всех сил, заслонила дверь досками и отступила, чтобы оценить свою работу. Конечно, узнай Картер об этой двери, ему ничего не стоило приналечь на неё плечом и вышибить, но в темноте он мог принять её за стенную панель. Лизбет бесшумно, то и дело оглядываясь, поднялась по лестнице и вернулась к своему наблюдательному пункту.

Она на цыпочках подошла к решётке и, усевшись на корточки, стала ждать. Прошло больше часа. Лизбет не выдержала и сбегала к лестнице, чтобы послушать, не обнаружил ли Картер дверь. Ничего не услышав, она вернулась к решётке. Она не могла сосчитать, сколько раз бегала туда и обратно, но вот наконец Картер

появился возле газового рожка. Лоб его был покрыт каплями пота. Он прижался спиной к стене и без сил опустился на пол. Вид у него был измождённый и несчастный.

Как ни странно, Лизбет стало немного жаль его. Он был ниже ростом, чем ей помнилось, и казался даже хрупким. Время не стёрло в памяти Лизбет детских воспоминаний о Картере, о его доброте, его негромком смехе, о том, как он смотрел на Сару, но теперь все это казалось ей обманом, зловещими происками, предназначенными для того, чтобы потом предать её и отдать анархистам. Часто ночами она лежала без сна и думала о том, что этот злодей сотворил с Сарой. И все же теперь, когда он сидел, измученный, в подземелье, он не казался ей таким уж страшным и жутким.

Лизбет сжала кулаки и постаралась прогнать эти мысли. Теперь она стала старше и могла разгадать обман.

— Он — как Хитклифф, — проговорила она сквозь зубы. — Обещает любовь, а в конце концов уничтожает.

— Кто здесь? — вздрогнув, спросил Картер, поднял голову и уставился на решётку.

Лизбет отползла в угол, зажала ладонью рот, обезумев от ужаса. Так трудно было не проговориться!

— Здесь кто-то есть, — сказал Картер. — Отзовитесь, пожалуйста. Я заблудился.

Лизбет подползла поближе к решётке. Любопытство превозмогло страх.

— «Он на самом деле здесь, сударыня, — еле слышно прошептала она. — Не призрак, не иллюзия — он здесь, во плоти».

— Что вы сказали? — негромко, жадно спросил Картер. — Я не расслышал.

Лизбет прикусила губу. Мысли невысказанные и высказанные… И все же она не могла удержаться и решила поиздеваться над своим врагом. Она, изменив голос, произнесла:

— Я — призрак Кэтрин Линтон. Ты пришёл узнать, действительно ли здесь обитают привидения? Да, тут полным-полно привидений и гоблинов. «Прошлой ночью я шесть часов бродила по саду в Грейндже, и завтра приду туда вновь, и буду являться туда призраком каждую ночь». Зачем ты явился в мой Дом?

Лизбет видела, как прищуривается Картер, пытаясь разглядеть её. Но она не наклонялась над решёткой, хотя и была совсем рядом.

— Я не верю в привидения, — сказал Картер. — Не могли бы вы помочь мне найти выход?

— Ты никогда не найдёшь выхода, — злорадно прошептала Лизбет. — Изыди! Я ни за что не впущу тебя в Дом, умоляй ты меня об этом хоть двадцать лет!

— Вы не поможете мне?

— Быть может, я и смогла бы тебе помочь, если бы ты сказал мне, зачем явился сюда. «Неужели тебе нечего показать своей кузине? Неужто здесь поблизости нет кроличьей или хорьей норы?»

Картер понимающе кивнул.

— Я ищу девушку по имени Лизбет Пауэлл. Она живёт здесь уже много лет. Я хочу отвести её домой, если она согласится на это. Вы знакомы с ней?

Лизбет невольно высказала свои мысли вслух:

— «Это произошло не потому, что мне не нравится мистер Хитклифф, но потому, что мистеру Хитклиффу не нравлюсь я. Он — чудовищный человек, он обретает восторг, уничтожая всех, кто ему ненавистен, если они предоставляют ему для этого хоть малейшую возможность «.

— Я не понимаю, — обескураженно проговорил Картер. — Почему вы мне не верите?

— Я

видела твои дела и знаю, на что ты способен, — отозвалась Лизбет.

— Ответьте же, вам она знакома?

— Может быть. Может быть, я — её подруга. А с какой стати тебе вздумалось помогать ей?

— Я искал её все годы со дня её исчезновения. Её похитили из Иннмэн-Пика. Я хочу освободить её и увести из этого Дома.

— Ложь! — вскричала Лизбет, забыв об избранной ею роли. Все пошло совсем не так, как она ожидала. — Ты… Вы снова лжёте!

— Лизбет, это ты?!

Это было слишком. Даже попав в западню, он смог перехитрить её. Он узнал её! Теперь небось сумеет уговорами заставить вывести его из подземелья. Он слишком хитёр, слишком могуществен — настоящее злое божество. Лизбет отползла от решётки и выкрикнула:

— «Прошло двадцать лет… Двадцать лет! Двадцать лет я была одинокой и никому не нужной!»

С этими словами она вскочила и бросилась прочь, минуя комнату за комнатой, и в конце концов выбежала в сад. Она вновь забралась в своё убежище под сплетение колючих стеблей. Там она пролежала несколько часов, как в бреду, цитируя строки «Грозового перевала».

— «Не надо было тебе с ним говорить! Он был в дурном расположении духа, и теперь ты все испортил. Его выпорют! О, как мне страшно думать о том, что его станут пороть! У меня пропал аппетит. Зачем ты стал говорить с ним, Эдгар?»

Но вот наконец Лизбет совладала с собой и прошептала:

— Я не скажу ему больше ни слова, пока он не будет умирать от жажды.

ВНУТРЕННИЕ ПОКОИ

Даскин и Грегори устроились на привал под высоким куполом из оранжевого песчаника, в круге красноватого света, отбрасываемого газовыми светильниками. В полумраке невозможно было толком разглядеть зал, лишённый какого-либо стиля. Казалось, здесь расположилась кладовая, куда стаскивали всевозможный архитектурный хлам. В тридцати футах над головами друзей горели лампы, как бы подвешенные прямо в воздухе, но они не освещали ровным счётом ничего. Из центра зала вверх уводила лестница, и где она заканчивалась, было непонятно. Стропила и колонны перекрещивались между собой, но похоже, служили опорами для пустоты. В полу зияли чёрные провалы. Галереи, вместо того чтобы идти по горизонтали, торчали вертикально. По кругу тянулись чудовищные фрески, изображавшие плоские абстрактные фигуры — отдельные головы и руки, перемешанные с различными предметами, в результате чего рисунки производили впечатление обезумевших иероглифов. Из стен торчали головы горгулий правильной геометрической формы, на досках пола и карнизах были вырезаны обрывки математических формул, отдельные числа, какие-то бессмысленные слова. Под соединяющимися самыми немыслимыми углами стропилами вершили симметричные танцевальные па летучие мыши с квадратными крыльями и мордочками, вытянутыми и заострёнными наподобие гусиных перьев. Их писк напоминал скрежет гвоздя по стеклу. По стенам ползали крошечные паучки с тельцами-палочками.

На время привала Даскин погасил свой фонарь. Он жутко устал, весь взмок и был уверен в том, что они с Грегори безнадёжно заплутали. Уже трое суток они скитались по дому и не встретили ни души. Даскин бросил взгляд на кузена: тот крепко спал и во сне шевелил губами, но вдруг он испуганно вскрикнул и рывком сел, выпучив глаза.

— Что с тобой? — озабоченно спросил Даскин. Грегори оторопело огляделся по сторонам, сообразил, где находится, вздохнул и протёр глаза.

— Просто дурной сон.