Обманы зрения

Анненкова Ирина

Но в душе Петька затаил маленькое хамство.

Он тяжко завидовал.

Жена, которой, по большому счету, было глубоко наплевать на все эталоны «правильной жизни», откуда-то знала, «что такое хорошо, а что такое плохо», гораздо лучше графа. И не придавала значения этим знаниям.

Высший пилотаж!

Ей, похоже, было невдомёк, каких трудов стоило мужу выучиться этим премудростям. Сколько книг прочитано, сколько фильмов просмотрено. Как тщательно и осторожно приходилось наблюдать за тем, что и когда делают, говорят, едят и имеют люди светские и искушенные.

Мать,

с её замашками полковой гранд-дамы, тут была не помощником.

Но самым обидным было то, что Адка легко и непринужденно устанавливала приятельские и даже дружеские отношения с такими людьми, общение с которыми являлось для Петьки недостижимой и желанной целью. Его просто судорогой сводило, когда жена не моргнув глазом договаривалась о встрече — кофейку там попить, поболтать — со своей хорошей приятельницей, супругой одного из европейских послов, между прочим! Дамы умудрились всерьез разговориться на приеме в посольстве — а приглашения, надо отметить, раздобыл он, Петр Кириллыч, и чего ему это стоило! Тощая послица тоже оказалась врачом-окулистом, причем довольно известным. Словом, тем для обсуждения нашлось немало, хоть и не имеющих ничего общего с традиционной светской беседой. И пожалуйста — с тех пор перезваниваются, периодически встречаются, обсуждают что-то невообразимое, вроде особенностей зрения у каких-то там альбиносов — Петька как-то раз подслушал, жена пересказывала по телефону этому своему дружку-главврачу…Ну и кому это интересно? А послица даже в клинику к Адке приезжала, ахала, восхищалась.

Ада и с Марьяной умудрилась подружиться.

Вернувшись из очередной загранкомандировки на побывку на историческую родину, обычно равнодушная к личной жизни брата старшая сестра очень быстро нашла общий язык с его новой женой. Даже в гости зачастила. А жена всю родню упорно привечала, что-то там всё бубнила про «семейный круг».

— Вот всем ты молодец, Адка, — приговаривала зараза Марьянка, с аппетитом уминая очередные «семейные пироги», — только вот что ты в братце моем нашла? Он ведь шизофреник настоящий. Мания величия и навязчивые идеи в одном флаконе — практически как шампунь и бальзам — ополаскиватель! — с возрастом характер сестрицы явно стал портиться.

Ада дипломатично отмалчивалась и гадкие темы не поддерживала, уводила разговор в сторону. Петька скрипел зубами от злости, но скандалить не решался — боялся Марьянкиного длинного языка, — и лишь с нетерпением ждал, когда же зять Борис опять увезет жену куда-нибудь подальше.

Как и Марьяна — и, скорее всего, не без ее влияния! — Ариадна ну совершенно не прониклась идеями благородного графского происхождения. Открыто не язвила, конечно, но даже от разговоров на эту аристократическую тему аккуратно уклонялась. А Петьке ее помощь в этом вопросе была бы ох как нужна!

С некоторых пор граф озаботился важным и серьезным вопросом вступления в Дворянское Собрание. Он повадился ездить в солидное здание на Варварке и общаться с товарищами по голубой дворянской крови. В Департаменте Герольдии с ним беседовали довольно благосклонно, однако, для зачисления в вожделенную организацию почему-то

потребовалось неприличное количество бумаг и бумажек, подтверждающих графские корни.

Бумажек отчего-то не сыскалось…

Мать отводила глаза и утомленно пожимала плечами, отфутболивая сына со всеми вопросами к папочке.

Папочка, старый партизан, на вопросы не отвечал или отвечал, но грубо. Привык, конспиратор, к тому, что в доблестной Советской Армии за дворянство можно было не то, что генеральских погон лишиться — голову сложить. Вот всю жизнь и косил под пролетария. В роль вошел — просто блеск!

А потом папашка и вовсе помер — и пришлось Петьке копаться во всём этом деле самому. Так хоть была слабая надежда, что сообразит родитель — не тридцать седьмой год на дворе, да, глядишь, и расколется. Не раскололся.

Чернышев-fils неутомимо писал заявления в союз братьев-дворян и, чихая от пыли, копался в отцовских бумажках.

Толку чуть.

Заявление приняли «условно», вежливо попросили каких-нибудь документов. Посоветовали, в каких архивах можно поискать, бюрократы. И только-то! Архивы Петька сразу невзлюбил и копаться в них себя заставить не сумел. Не царское, скажем прямо, это дело… Словом, время шло, а дело не сдвигалось с места ни на миллиметр.

Петьке никак не верилось, что не возможно как-нибудь обойти дурацкие правила — человека благородного и так сразу видно! Да и фамилия за себя говорит сама!

Однако, в Дворянском Собрании почему-то придерживались иного мнения.

Петькина не подкрепленная бумагами настойчивость встречала убийственно вежливый отпор, а один вредный старикашка из какого-то захудалого, но документально оформленного рода, назвал графа «полупочтенным господином» и присовокупил что-то ехидное, вроде «не одну собачку Жучкой звать». Вот ведь крыса!

И в этой не простой, прямо сказать, ситуации, от жены не было ни проку, ни помощи. В архивы ездить ей, видите ли, некогда, работает она! Собрание с мужем посетить — тоже времени нет, да и пустое всё это, суета!

Словом, сплошное разочарование.

Другой бы на Петькином месте давно развелся. Может же человек ещё разок ошибиться, в самом деле! Но не тут-то было. Граф даже думать об этом не хотел. Беда была в том, что он истово желал именно её — свою жену. Не то, что он был ей неукоснительно верен — это уж чересчур! Но мысль о том, что она достанется кому-то ещё, была для Петьки невыносима. А главное, не удастся тогда подчинить, сделать послушной своей воле эту сдержанную, невозмутимую женщину.

— Ну, а дальше-то что? — поинтересовался муж, тем временем протиснувшийся на своё место и приступивший к клубничному йогурту — с творожком уже было покончено.

— А дальше возбуждается уголовное дело по факту дорожно-транспортного происшествия, — чуть спокойнее сказала Ада. — Если Юрку осудят, то он сядет в тюрьму. За непредумышленное убийство, или что-то вроде. Но возможен и другой вариант.

— Какой это?

— Мы платим — и дела не будет.

Петька оторвался от йогурта и сосредоточенно уставился на жену.