Обманы зрения
Шрифт:
На Адиной же машине уехал водитель Алексей, на сервис, чинить фару и бампер — и этому Ада тоже не удивилась.
Огромный темно-серый «Майбах», похожий на доисторического мастодонта, лениво и самоуверенно покачиваясь бронированной тушей, втянулся на вымощенную разноцветным камнем площадку у входа в медицинский центр «Глаз-Алмаз» и безмолвно замер перед крылечком, украшенным затейливыми чугунными завитушками. Глухие тонированные окна чудища надменно сверкали отполированными стеклами.
Вслед за роскошным лимузином на территорию парковки стремительно ворвались два
Из мягких перламутрово-бежевых кожаных недр резво выскочил невысокий, особенно по сравнению со здоровенными бодигардами, подвижный человечек и сразу закрутил по сторонам головой. Сопровождаемый, и даже как будто подталкиваемый своим внушительным эскортом, он стремглав взлетел по небольшой лесенке и ворвался в вестибюль, чуть не врезавшись в дверь, которую едва успел распахнуть перед ним слегка ошалевший от подобной прыти привратник Пётр Петрович. У стойки администратора вся компания притормозила. Человечек вновь отчаянно заозирался, а затем вдруг неожиданно расплылся в улыбке.
Навстречу ему быстро шел директор и главный врач Центра Дмитрий Борисович Конкин.
— Приветствую вас, Лев Яковлевич, в этих стенах, — слегка натянуто улыбаясь, чопорно поздоровался с визитером Митя. — Рад, что вы выбрали для нас время.
— Здравствуй, здравствуй, Дмитрий Борисович, — ответствовал тот чуть монотонной скороговоркой. — Рад тебя видеть. Ну, приглашай, показывай, куда идти.
Митя повел гостя по лестнице на второй этаж, где в правом крыле находился его кабинет. Двое охранников последовали за ними, а остальные рассредоточились по зданию, явно беря его под тотальный контроль.
По пути Митя заводил своего спутника в различные помещения, демонстрируя диагностические кабинеты, уставленные сложнейшей аппаратурой, комнату отдыха персонала, зал для совещаний, помещение для пациентов, ожидающих очередного этапа обследования.
— Ну вот, консультационно-диагностическое отделение вы посмотрели. Желаете зайти в операционные или в стационар?
— Показывай, показывай всё, что есть, — всё той же глуховатой скороговоркой пробормотал в ответ юркий Лев Яковлевич, — когда я ещё до вас доберусь? — Процессия, сменив направление, проследовала по переходам, лестницам, кабинетам и палатам. Гость старательно заглядывал во все помещения, тщательно осмотрел главную операционную, задал сто двадцать семь вопросов, внимательно выслушал обстоятельные Митины ответы и даже посидел на кровати в палате стационарного отделения.
Наконец, осмотр Центра был завершен, и, похоже, не осталось ни одного закоулка в просторном трёхэтажном здании, который избежал бы внимания дотошного посетителя. Следуя за ним в свой собственный кабинет, Митя слегка кивнул сидящей в приемной Аде, приглашая последовать за собой.
Ада не сопровождала важного гостя во
Его биография была окутана плотной завесой тайны. Порой создавалось впечатление, что он легендировался почище агента военной разведки.
Рассказывали, что к началу перестройки инженер Барковский скромно трудился в каком-то затрапезном НИИ — причём по комсомольской линии. В новых экономических условиях он лихо рванул вверх по финансовой и карьерной лестнице. С энергией парового катка подминая под себя всё, на что мимоходом падал его рыскающий по сторонам взгляд, Баркас очень скоро очутился владельцем сети автосалонов и заправок, а также сети ресторанов быстрого питания. За ними последовали два нефтеперерабатывающих завода, затем за бесценок было приватизировано крупное нефтяное месторождение. И пошло, и поехало. Нужны были свои банки — он создавал банки. Подвернулся металлургический комбинат — и тут же был проглочен. На предприятиях Баркаса добывали железную руду и строили паровозы, валили лес и производили цемент. Он скупал заводы и месторождения полезных ископаемых с той же легкостью, с какой домохозяйка покупает на рынке картошку и укроп.
Потом он приобрел медиа-холдинг.
Вслед за тем обзавелся каналом на телевиденье — как же уважаемому человеку без своего канала?
О деловой хватке, энергии, интуиции и везении Льва Яковлевича ходили легенды. Он работал по двадцать пять часов в сутки. Его длинный подвижный нос чуял выгоду задолго до того, как эта самая выгода даже намечалась. Какая-нибудь очередная административно-политическая гроза еще только собиралась собраться, а Баркас был уже начеку. Вокруг бушевали ураганы, рвались снасти, шли ко дну соперники и конкуренты (а вот это всегда приятно!), а на него даже легкий дождичек не попадал.
О жадности господина Барковского потихоньку хихикали. Он терпеть не мог расставаться даже с самой незначительной частью своей империи, и, видимо, поэтому никогда ничего из-под своего контроля не выпускал. Понятия непрофильных активов для него не существовало. Хозяйским вниманием не были обделены не только нефтяные скважины, но и кафе «Мечта» на окраине Москвы, отобранное у прежнего хозяина за долги ещё в конце восьмидесятых, а затем превращенное в крупнейший в этом спальном районе игровой центр с ночным клубом и стриптизом.
Хихикать, правда, старались совсем беззвучно, даже самые глупые и безрассудные.
Всем было известно, что Баркас злопамятен и безжалостен, как раненый слон, и коварен, как гиена. Используя свои богатые возможности и широчайшие связи — а с кем он только ни был на короткой ноге: и с правительственными чиновниками высшего ранга, и с бандитскими авторитетами — Барковский мог стереть в порошок любого. А мог и одним движением руки решить чьи-то самые неразрешимые проблемы. Говорили, что и добро он тоже умел помнить.