Обнаженный Бог: Финал
Шрифт:
— Ты!
— Привет, Квинн, — сказал Джошуа. — От пустословия тебе не будет особенно много пользы. Я запечатал отверстие в темном континууме, падшие ангелы не спешат к тебе, чтобы тебя спасти. Тебя никто не спасет.
— Божий Брат победит. Ночь падет — со мной или без меня во главе Его армии.
— Я знаю.
Квинн бросил на него подозрительный взгляд.
— Ты был во всем прав, но не так, как воображал. Эта вселенная закончится тьмой.
— Ты в это веришь? Ты принял евангелие Божьего Брата?
— Я найду твою душу в потустороньи. Что я сделаю, так это сокрушу твою гордость и…
— Ох, заткнись. У меня к тебе предложение. Выражаясь
— Зачем?
— По многим причинам. Ты заслуживаешь, чтобы тебя изъяли из времени за то, что ты натворил. Но этого я сделать не могу.
Квинн засмеялся.
— Ты ангел ложного бога. Вот почему у тебя нашлась власть, чтобы убрать меня с Земли. И все же Он не даст тебе убить меня, так ведь? В нем слишком много сострадания. Как тебе это должно быть ненавистно!
— Есть худшие вещи, чем смерть и чем потусторонье. Я могу доставить тебя к падшим ангелам. Не думаешь ли ты, что они будут счастливы увидеть кого-то, кто не справился с тем, чтобы освободить их?
— Чего ты хочешь?
За спиной у Джошуа открылось круглое отверстие в космосе.
— Оно ведет в Ночь, Квинн. Это прыжковая яма, которая унесет тебя прямо в эпоху Божьего Брата. Я мог бы позволить тебе пройти через нее.
— Назови свою цену.
— Я сказал тебе: выведи проклятые души из потусторонья и доставь их в твою Ночь. Без них род человеческий будет иметь шанс развиваться дальше. Они — ужасное бремя для любых биологических видов, которые открывают истинную сущность вселенной. Киинты, например, клонировали лишенные мозгов тела, чтобы поместить туда свои потерянные души. Это заняло у них тысячи лет, но каждый был возвращен и любим и научился стоять лицом к лицу с потустороньем, как оно и должно быть. Но это киинты, не мы. Перед нами стоит огромная задача — помочь живущим пережить несколько следующих десятилетий. Нет для нас никакого пути в обращении с этими биллионами потерянных душ, во всяком случае, на протяжении веков. И все это время они будут страдать и мешать нашему развитию.
— Мое сердце обливается кровью.
— Да нет у тебя сердца! — Джошуа отошел вбок. Теперь ничто не стояло между Квинном и отверстием. — Так скажи мне, хочешь ли ты предстать перед Божьим Братом?
— Да, — Квинн алчно уставился внутрь абсолютной черноты, открывшейся в отверстии. — Да!
Души, которые были отброшены назад в потусторонье, принесли с собой опустошительный поток горечи и ярости, бессильно злясь на эту жестокость. Свобода существовала, было возможно добиться жизни снова. А теперь опять оставалось только чистилище — и ничего больше. Не осталось никакой лазейки в барьере между ними и реальностью. Они криками выражали свой гнев, в то же время жалуясь и прося тех, чьи движения они слабо различали в тумане по другую сторону. Умоляя, чтобы их вернули, только чтобы однажды еще испытать ощущения. Но никто из живущих больше их не слышал.
Открылась трещина. Одно маленькое драгоценное отверстие, через которое могли течь самые сильные человеческие ощущения и попадать в проклятый мир. Зачарованные его магией, они кружились вокруг него. И тут было вокруг чего ликовать. Каждая потерянная душа испытывала на коже прикосновение воздуха и видела, как в ночном небе мерцают мириады созвездий.
Квинн неистово закричал, когда почувствовал себя одержимым сотней биллионов потерянных душ. Их насилие над ним было громадным, они пожирали каждую неповторимую клеточку
Его тело согнулось в судороге боли, проваливаясь в ночь, неся с собой груз грехов человечества. Прыжковая яма закрылась за ним, отрезая обзор тех звезд, которые человечество всегда считало своими собственными.
29
Хотя это невозможно пересказать таким образом, Луиза в действительности перенесла всю церемонию обряда вызова, не отдавая себе отчета в том, что происходит. После того как Кортни швырнула ее на скамью, она перекатилась набок, борясь с жуткой тошнотой. Сквозь боль и унижение ничего или почти ничего из того, что говорил Декстер, не проходило через ее сознание. Неожиданное отступление энергистической мощи, направляемое одержимыми, вызвало приступ ужаса у нее в голове.
Потом загорелось твердое топливо ракеты, погрузив Луизу в удушающий дым.
Она лежала на полу, борясь с ужасной рвотой, когда Оргатэ поднялся до уровня галереи. Она так и лежала, дрожа между резким контрастом огня и льда, отчаянно крича. Потом все внешние ощущения начали угасать, оставляя ее в липком зернистом сером смоге, который не позволял видеть ничего, кроме расстояния в несколько ярдов на галерее.
Чьи-то шаги захрустели по мелкому рыхлому мусору, который обрушился вниз, когда спасательная камера ударилась о купол собора. Шаги остановились рядом с ней. Она застонала, сознавая, что этот человек нагнулся над ней. Чья-то рука потрепала ее по голове сбоку, с нежностью отвела волосы у нее от глаз.
— Здравствуй, Луиза. Я же говорил, что вернусь за тобой.
Это был какой-то не тот голос. Это ведь невероятно. Луиза подняла глаза, заморгала, и глаза ее снова наполнились слезами.
— Джошуа!
Его руки обвились вокруг нее, и он все время повторял:
— Ш-ш-ш, все в порядке, все в порядке!
И он покачивал ее дрожащее тело, прижав его к себе.
— Но, Джошуа…
Он с нежностью поцеловал ее, прижал свой указательный палец к ее носу:
— Все о'кей, все кончилось. Я обещаю.
— Квинн, — выдохнула она. — Квинн, он…
— Исчез. Навсегда. С ним покончено.
Он поворачивал головой из стороны в сторону, глядя, как щупальцы смога медленно отсупают из галереи. Помещение собора внизу было до ужаса тихим.
— Теперь, — сказал Джошуа, — приведем тебя в порядок.
Он вытащил повязку из медицинского пакета нейросети и приложил к тому месту у нее на лице, куда ударил Квинн.
Луиза поняла, что ее нейросеть отключена, и поспешно привела в действие свою медицинскую программу.
— Все в порядке, — нежно сказал Джошуа. — Наш ребенок чувствует себя прекрасно.
— Г-м-м, — ответила Луиза. — Откуда ты знаешь о…
Он поцеловал ей руку.
— Я знаю все, — сказал он с этой прекрасной зловредной улыбкой Джошуа.
Точно с такой, как та, с которой все это началось. Луизе даже показалось, что она, может быть, покраснела.
— Если бы ты могла на минутку сосредоточиться, — сказал Джошуа. — Тут есть кое-кто, с кем ты должна попрощаться.
Луиза позволила ему помочь ей подняться на ноги, она была рада его поддержке. Казалось, каждый мускул у нее болит и затек в неподвижности. Когда они оба стояли, она не могла не поддаться искушению поцеловать его еще раз, убеждаясь, что он настоящий. И никоим образом не хотела она отпускать его руку. Потом она заметила, что позади нее стоит Флетчер.