Обнулись!
Шрифт:
– Не труднее, чем другим.
– Как ты, вообще?
– она переформулировала вопрос.
– Нормально, - повторил Пластинин
– Ты в своем репертуаре: все такой же немногословный, - ухмыльнулась Саня.
– Выпить есть?
– Тебе нельзя, ты на таблетках.
– На каких еще таблетках?
– Волшебных... Тебе, конечно, повезло, что ребра не сломаны, но организму нужна помощь в восстановлении. Ты же не собираешься у меня месяц валяться?
– ...нет, конечно, - помедлив ответил Роман. Потом прочистил слегка
Саня как-то по-детски поджала губки, энергично развернулась и пошла на кухню.
Вернулась обратно с початой бутылкой шестидесятиградусного виски “Гленфарклас 105”.
– Кружки в серванте возьми, - бросила Алмазова.
Роман только тогда осмотрелся в комнате - она не сильно отличалась от его, в Волхове. Такой же советский ремонт с советской же мебелью. Только техника была заменена. Плазма, ноутбук, кондиционер - неужели в Твери бывает такая жара или его используют для обогрева? Он задался вопросом, почему Саня живет здесь? Уехала после смерти Гоши? Но квартира не ее, сразу видно, чужая, плохо обжитая. Или она специально сняла такую, чтобы не приглашать его домой?
Пластинин вытащил две чашки из коричневого, под глянец, серванта, покрытого сверху кружевной салфеткой. Поставил на стол, присел.
Саня разлила виски, решительно, по-мужски.
– За Гошу, - вставая сказал Пластинин.
Саня помедлила, затем поднялась, посмотрела Роману в глаза и выпила виски залпом, не чокаясь. Роман сделал то же самое. Напиток обжег язык, небо, гортань, но уже через несколько секунд во рту разорвалась граната с нежнейшим послевкусием.
Помолчали.
– Знаешь, кто его?
– спросил Пластинин.
Алмазова смотрела ему прямо в глаза и молчала.
– Сань...
– Пласт, давай оставим эту тему.
– Саня, он ведь не только тебе...
– Роман выругался про себя за такую невнимательность - он только сейчас заметил обручальное кольцо на пальце у Алмазовой.
– Так вы?..
Женщина поймала его взгляд, кивнула и вновь опустила глаза.
Роман резко, слишком резко, схватил бутылку и налил себе полную чашку - плевать, что этот виски пить залпом - преступление. Выпил.
– Не знали, как тебе сообщить...
– Вы хороший способ выбрали...
Роман разлил еще виски, теперь поменьше. На душе уже стало теплее и мягче.
– Гошан, собака, даже с того света стебется надо мной, - усмехнулся Пластинин и, спохватившись, посмотрел на Саню.
Та за секунду налилась краской от гнева, глаза вспыхнули, ногти впились в стол.
– Пласт, твою мать! Ты хоть понял, что сказал?!
– Извини, Сань, - сглотнул он.
– Дебил.
Роман задумался о превратностях судьбы. Могли ли они тогда, в школе, подумать, что спустя столько лет будут сидеть в странной квартире в Твери... она - вдова, а он... Такие родные и такие чужие друг другу люди... Пережив столько событий.
В тот момент
Даже злоба ушла, уступив место, нет, не безразличию, а отстраненности. Она давно уже не была его, но долгие годы он не мог это принять до конца. А ведь с Гошей Алмазову связывало чуть ли не больше, чем с ним. В конце концов, они были женаты, наверняка венчались. Роман, как ни странно, очень серьезно и мелодраматично относился к браку.
О чем теперь им было говорить? Что обсуждать? За что извиняться?
– Над чем он работал?
– Пласт!
– Алмазова!
– Роман сам не ожидал такой грубости от себя, он произнес эту фамилию в тысячный? Стотысячный раз! Но впервые с такой злостью и холодом.
– Ответь, - смягчился он, - ...пожалуйста.
Саня принялась чертить линии на белой хлопчатобумажной скатерти стола. Она всегда так делала, когда размышляла или пыталась решиться на что-то, Роман это хорошо помнил.
– Пожалуйста...
– попросил он опять.
– Он взял твое дело. Когда тебя закрыли.
– Зачем?
– удивился Пластинин.
– Почему?
– Хотел помочь... Чувствовал вину... Пытался вытащить тебя...
– Столько лет?
Саня вздернула уголок рта и пожала плечами.
Так значит Гоша не забыл про него тогда, не кинул, не отрекся от дружбы? Да, не навещал на зоне, не писал, но, возможно, были причины. Он старался помочь иначе, не сочувствием, а действием.
Роману стало стыдно за мысли, которые роились в голове относительно друга все эти годы.
– Мне нужен доступ к результатам его работы!
– Пласт, ты же сам все понимаешь... никто тебе ничего не покажет. Даже я не в курсе.
– Саня, погибли люди, и еще многие могут погибнуть. Я уже нарыл много, но не добрался до главных. Я смогу их остановить.
– Да тобой просто движет месть, а никакое не чувство справедливости или желание спасти жизни. Наши разберутся и без тебя. Козлов крутой, ты сам знаешь. А если хочешь помочь, слей ему всю инфу, что нарыл.
Пластинин болезненно поморщился - подобнаглела Саня, нечего сказать. Он не был идиотом и понимал свои мотивы. Конечно, одним из них было желание наказать тех, кто сломал ему жизнь. А вот чего ему не хотелось, так это доказывать окружающим свою невиновность в том, что произошло четыре года назад.
Однако, когда Саня бесцеремонно ткнула носом в жажду мести, его это сильно задело. Желая ответить ей хоть какой-нибудь колкостью, он, неожиданно для себя, спросил:
– Почему ты тогда уехала в Москву?
Саня замерла с поднятой кружкой, но вопрос поняла сразу, Роман заметил это по ее изменившемуся взгляду.
– Ты ждал двадцать лет, чтобы задать этот вопрос?
– Я жду двадцать лет, чтобы получить ответ.
– Я же говорила... отца перевели...
– Да брось ты...
– Роман махнул рукой.
– Я в это даже тогда не верил.