Обнулись!
Шрифт:
Гаишник сдержанно улыбнулся.
– А что случилось? Ищете кого-то?
– решил поинтересоваться Роман.
Лейтенант порылся в кармане и достал сложенный листок с распечатанной ориентировкой.
– Не видели его в Твери?
С черно-белой фотографии на них смотрел Сергей Александрович - лидер молодежного клуба в Волхове.
– Террорист?
– специально сморозил Роман.
– А морда вроде русская.
– Вы его не встречали?
– повторил лейтенант.
– Нет, - Володя покачал головой.
– Нет, - подтвердил Роман.
Зачем нужно было
Гаишник отпустил, они сели в машину, отъехали, Роман сказал:
– Спасибо.
– Д-да ч-чего т-там, - ответил Володя.
– Я же вижу, что вы хороший человек.
Пластинин поморщился. Был ли он хорошим человеком, после всего того, что сделал? Вряд ли. Он убивал. И не один раз. Да, это было либо по службе, либо, как последний раз, самозащита. Но все же хорошим он назвать себя не мог.
– Зачем впрягся?
– спросил он Володю.
Водитель задумался и не ответил сразу. Лишь спустя три проеханных километра сказал:
– Я один р-раз был в такой ж-жопе... а мне помог абсолютно н-незнакомый мужик. В-выручил. Считай, я отдаю долг мирозданию и вселенной.
– Считай, что отдал, - улыбнулся Пластинин.- Теперь можешь попробовать помириться с женщиной своей - должно сработать.
В Новгороде к ним подсела девушка. Невысокая, с пышными грудями и отросшими корнями волос после давней окраски.
– Таня, - представилась она.
Таня была еще более словоохотливая, чем Володя. За первые полчаса знакомства она рассказала всю трагическую историю своей жизни. И да, она тоже возвращалась домой после неудачных отношений.
Володя быстро почуял благодарную почву для семян болтовни и с огромным удовольствием рассказал Тане о собственных неудачах.
– Дура она, - поддержала Таня Володю.
– Ты же хороший парень, все для нее делал вон, даже в другой город переехал жить, а она не ценила. Идиотка.
Пластинина передернуло от обилия негатива в адрес пусть и неизвестной ему девушки. Он пристально посмотрел на Володю - неужели тот не заступится, не осадит пассажирку? Не заступился.
– Ну ничего, - продолжала девушка, - главное - сохранять позитивный настрой. Ты сохраняешь?
Володя неуверенно кивнул.
– Значит все будет хорошо.
Романа вновь передернуло от никому не нужной, по его мнению, позитивной психологии.
Спустя несколько часов они приехали в Санкт-Петербург. Роман улыбался, едва завидев знакомые луковки церквей и купол Исаакиевского собора.
– Если что, ты з-звони. М-может с-съездить куда надо будет, - сказал Володя.
Роман кивнул и записал номер телефона.
Выйдя из машины он полной грудью вдохнул воздух, по которому так скучал все это время. В Питере пахло сыростью и культурой. Она ощущается пылью старых книг, никому не нужных, но таких важных для всех.
Роман вошел в метро и доехал до «Петроградской», вылез наружу, с удивлением посмотрел по сторонам - сколько всего здесь успели
Роман медленно брел, разглядывая пафосные витрины бутиков и дешевые вывески азиатских забегаловок, где узбеки продавали кошек под видом шавермы.
Улица Чапыгина, там, где расположен телецентр - она всегда вызывала у него детский трепет. Именно здесь снималась такая любимая передача «Большой Фестиваль». Клон «Спокойной Ночи Малыши» очень хорошо заходил Ленинградским детям. Три главных героя: умник Тото, идиот Веснушка и раздолбай Хоха - говорящий кед, ботинок - штурмовали умы детей перестройки. Когда Роман уже работал в ФСБ, служба завела его на «Пятый канал», они делали обыск. Пластинину достались кладовые... он, без особого энтузиазма, проверял вещи, когда вдруг наткнулся на куклу Хохи. Того самого. Кумира детства. Хоха лежал в углу, сомкнув свой рот-ботинок. В отличие от голливудских звезд, он не просаживал остаток жизни в барах за бутылкой. Он просто лежал в углу. Романа очень поразило тогда смирение, с каким Хоха доживал жизнь. Роман не был идиотом, он знал, что это всего лишь кукла, но сам образ, терпеливо дожидавшийся своей участи в кладовых уже никому не нужного телецентра поразил его.
Глава 11. На пенсии
Роман осмотрелся по сторонам - не поджидает ли его здесь кто-то, знающий о их дружбе с полковником? Не заметив никого подозрительного среди мокнущих под дождем редких прохожих, он вошел в парадную старого дома с лепниной на фасаде. Лифт, со скрипом волочащийся внутри закрытой пыльной решеткой шахты, поднял Пластинина на пятый этаж, где жил полковник Иван Витальевич Дунаев. На лестничной площадке пахло жареной картошкой.
Роман подошел к широкой двустворчатой двери и в надежде на вкусный ужин принюхался - нет, от этой двери пахло сыростью. Нажал звонок - тишина. Еще раз - тот же результат. Он замер и прислушался.
Внезапное громыхание железных механизмов заставило Пластинина резко обернуться. Он выругался - нервы сдают, - кто-то всего лишь вызвал лифт.
Роман вернулся к двери, постучал: короткий и два длинных удара - сначала по деревяшке двери, затем по синему почтовому ящику, висящему посередине левой створки - может быть, полковник ждал от него старого условного сигнала?
Минуту спустя из квартиры послышались приглушенные шаркающие шаги. Лязгнула задвижка, со скрипом прокрутился замок, и дверь наконец приоткрылась. Из темноты коридора на Пластинина смотрел морщинистый старик с седой бородой. Несколько секунд он изучал Романа, потому улыбнулся, но как-то странно, лишь половиной лица, и сказал:
– Здорово, капитан Пласт!
– и протянул слегка трясущуюся руку.
– Здравия желаю, товарищ полковник!
– Роман по привычке чуть вытянулся и пожал руку - а у старика еще была сила, сжал кисть так, что Роман почувствовал боль.