Обольститель и куртизанка
Шрифт:
Ее все еще сотрясала дрожь, а бледное лицо и затуманенный взгляд говорили о том, что она измучена. Эрит знал: это всего лишь перемирие, краткая передышка. Только жестокий, бездушный человек стал бы добиваться новых уступок, когда Оливия, преодолев страх, решилась на поступок и осталась в доме.
Когда Эрит взял ее за руку, она не сопротивлялась, но и не ответила на пожатие. Граф мягко потянул ее за собой к кровати. Ему хотелось окутать ее нежностью, и он отчаянно надеялся, что Оливия ему это позволит.
– Довольно сражаться, дорогая, – кротко произнес он. – Остановись.
–
– Доверься мне. – Прошлой ночью ему казалось, что он выиграл эту битву. Но теперь его ожидало новое сражение. Единственным оружием графа было искусство любви. И он собирался пустить его в ход.
– Я не поеду в Вену, – заявила Оливия, стоя возле кровати. Ловкие пальцы Эрита расстегивали длинный ряд обтянутых шелком черных пуговиц у нее на спине, открывая взгляду белоснежные плечи, черную шелковую сорочку и корсет. Наклонившись, граф поцеловал Оливию в плечо рядом с тонкой бретелькой рубашки. – От тебя одни несчастья, – беззлобно проворчала куртизанка.
Эрит ласково куснул ее и услышал прерывистый вздох. Перед его нежностью она была беззащитна. Бессильна. По крайней мере, в этом он одержал победу прошлой ночью, благодарение Всевышнему.
Сверкающее черное платье соскользнуло на пол. Эрит подал Оливии руку, помогая перешагнуть через ворох пышных юбок. Она оперлась на его локоть. Возможно, эта уступка объяснялась усталостью, но Эрит был несказанно благодарен счастливому случаю.
Когда Оливия повернула к нему голову, он не смог устоять перед этим немым приглашением и впился губами в ее шею. Он знал: завтра там появится отметина. При мысли о знаке, оставленном на ее коже, Эрита охватила первобытная, дикарская радость.
Если Оливия отказывается слушать слова любви, он будет разговаривать с ней языком страсти и завоюет ее.
Эрит угадал, что она задумала. Оливия решила заставить его забыть о любви, открыв для него райский сад чувственности. Как же она заблуждалась. Неукротимое желание лишь питало его любовь.
Манящий запах Оливии обволакивал его. Нежный, чуть терпкий, полный соблазна. Прижавшись к ней, Эрит обхватил ладонями ее грудь сквозь тонкую ткань сорочки. В каждом его прикосновении сквозило благоговение, Оливия легко угадала бы его чувства, если бы только захотела.
У нее вырвался прерывистый вздох. Ее грудь вздымалась под его ладонями, даря ощущение нежной женственной мягкости. Эрит погладил пальцами ее отвердевшие соски. Этой ночью он намеревался доставить ей наслаждение. Показать, что существует блаженство более полное и острое, чем-то, что она уже познала.
По телу Оливии прошла дрожь.
– М-мм.
Этот низкий, хрипловатый звук отозвался в теле Эрита волной желания.
– Я хочу тебя раздеть, – прошептал граф.
– Так что тебя останавливает? – В голосе Оливии уже не чувствовалось усталости. Исчезло и безразличие. Закинув руки за голову, она обвила шею Эрита и прижалась грудью к его ладоням.
– Ты...
– М-мм.
Оливия потерлась спиной о его грудь. Эрит не смог побороть
Ладони Оливии нежно скользнули по щекам Эрита. Ошеломленный этой робкой лаской, граф со стоном зарылся лицом в ее волосы. Он не сразу почувствовал, что Оливия подняла подол рубашки.
– Я хочу, чтобы все было правильно, – неуверенно возразил он, задыхаясь от желания.
Оливия засмеялась. Над ним, дерзкая чертовка. Ее смех отозвался в нем гулкой дрожью, словно внутри его, задетая смычком, затрепетала струна виолончели.
– О, я все сделаю правильно.
Растерянная, испуганная женщина, в отчаянии и гневе угрожавшая покинуть Эрита, исчезла без следа. Вместо нее явилась прежняя Оливия, храбрая, сильная духом. Эрит счастливо улыбнулся. Ему не нужна была победа над возлюбленной. Он хотел видеть ее равной себе. Во всем.
От низкого звука ее голоса кровь Эрита забурлила в жилах. Теперь сорочка Оливии открывала бедра, но пробраться к заветной цели мешали панталоны.
Дразнящий запах ее плоти коснулся ноздрей Эрита. Эта женщина желала его, он не мог ошибиться. Нетерпеливым движением он сжал в ладонях тонкую талию Оливии и заставил ее повернуться лицом к столбику кровати.
– Держись крепко.
Она обхватила столбик и наклонилась, соблазнительно выгнув спину. Прозрачная черная рубашка медленно соскользнула вниз, скрыв ее бедра.
Эрит грубо рванул застежку на брюках, высвобождая отвердевшую, жаждущую плоть. Непослушными пальцами он откинул подол сорочки, чтобы сорвать с Оливии панталоны. Затрещал рвущийся шелк, и Эрит глухо зарычал.
На мгновение он замер, восхищенно глядя на упругие белые полушария ее ягодиц. Оливия – это совершенство. Он мог бы бесконечно любоваться ею, не находя слов, чтобы выразить свой восторг. Она заслуживала преклонения.
Эрит наклонился и приник губами к нежным округлостям. Желание Оливии кружило ему голову сильнее самого крепкого вина.
Очень нежно он заставил Оливию наклониться ниже. Дикий зверь внутри его ликующе зарычал, предчувствуя торжество: сейчас он возьмет ее, как лев львицу, как жеребец кобылу.
– Раздвинь ноги, – хрипло попросил он.
К его радости, Оливия раскрылась для него словно роза. Влажная, исходящая соком, будто спелый плод. Эрит сдавил ладонями ее бедра.
Медленно, почти благоговейно, он качнулся вперед, проникая в ее плоть. Ее мускулы сжались, увлекая его в мягкую глубину. Усилием воли Эрит заставил себя замереть.
Оливия застонала, теснее прижимаясь к нему. Эриту показалось, что его поразила молния. Сердце неистово колотилось в груди. Тело полыхало жаром.
Он медленно качнулся назад, чувствуя, как Оливия пытается его удержать. Желание пронзить ее было невыносимым. Пальцы Эрита впились в ее бедра. В голове бешено стучала кровь.
– Джулиан... – прошептала Оливия, задыхаясь, не желая его отпускать. Она едва, сдерживала рыдания, словно Эрит силой вырвал у нее свое имя. – Не дразни меня.
Эрит обнял ее за талию, наклоняя ее еще ниже. Тела их тесно сплелись, став одним целым.