Обольститель и куртизанка
Шрифт:
– Я пришла потребовать, чтобы вы поступили по чести. Хотя, что знают о чести женщины вроде вас?
– Удивительно, откуда вам известно так много о женщинах вроде меня, – невозмутимо отозвалась Оливия. Не обращая внимания на колючий взгляд Ромы, она наполнила вторую чашку и протянула ее девушке. – Положить лимон?
Рома неохотно покачала головой.
– Нет, спасибо. Немного сахара и молока.
Обиженно надув губы, леди Рома взяла чашку и рассеянно уселась в кресло рядом с чайным столиком. Она даже стянула черные перчатки, а затем
Оливия неспешно пила чай, втайне мечтая о глотке бренди. Благопристойная леди Рома наверняка пришла бы в ужас. А может, только утвердилась бы в мысли, что отец погряз в грехе со своей распутной любовницей в этом кошмарном вертепе разврата.
– Как вы узнали обо мне? Благовоспитанной девушке не полагается знать о любовных связях отца. Да и чьих бы то ни было.
– Я вовсе не дурочка, – хмуро бросила Рома и, поднеся к губам чашку, отпила изрядный глоток. – Ваше имя у всех на устах. А после того отвратительного представления, что вы с моим отцом устроили на балу у лорда Перегрина Монтджоя, о вашей связи судачит весь город.
Оливия не сомневалась, что их с Эритом появление у Перри наделало шума в лондонском полусвете. Но как могли эти слухи достигнуть ушей добропорядочной девицы из высшего общества?
– Я могу лишь извиниться. – Озабоченно нахмурив брови, Оливия поставила чашку на столик. – Ваш отец огорчился бы, узнав, что люди разносят о нем сплетни.
Она протянула гостье блюдо с сандвичами, ожидая, что та откажется, но Рома охотно взяла один. Бедняжка ждала в библиотеке больше часа и, должно быть, изрядно проголодалась.
– В Лондоне только и разговоров, что о вашем отъезде в Вену вместе с моим отцом.
Оливия тяжело вздохнула.
– Простите меня, леди Рома, но вас это не касается. Если хотите выслушать мой совет, поезжайте домой, готовьтесь к свадьбе и забудьте, что мы с вами когда-либо встречались. И, разумеется, вы больше не должны появляться здесь. Никогда.
– А вам-то что до этого? С тех пор как отец познакомился с вами, он словно одержим. От вас нам одни несчастья.
– Как ни печально, боюсь, он бы согласился с вами, – усмехнулась Оливия, но ее попытка разрядить обстановку не увенчалась успехом. – Пожалуйста, смелее выскажите мне все, что хотели, а затем вам действительно следует уйти, – продолжила она, снова приняв серьезный тон. – Полагаю, вы пришли сюда не для того, чтобы высечь меня за мои прегрешения.
– Нет, я пришла, чтобы... – Рома выпрямилась, пристально глядя на Оливию. В ее голубых глазах застыло отчаяние и горечь. Набрав в грудь побольше воздуха, она сбивчиво заговорила: – Если в вас есть хоть капля порядочности, вы отпустите отца обратно к семье.
– Я не похищала вашего отца, дорогая. Отец очень любит вас.
– Нет, не любит. Он любит вас. Но вы не можете завладеть им. Отец приехал, чтобы помириться с семьей. Вы должны оставить его нам. Зачем он вам? Одним мужчиной больше, одним меньше. Вы живо найдете себе нового любовника.
Это был горестный вопль избалованного ребенка. Ребенка с разбитым сердцем.
– Ваш отец имеет право на собственную жизнь, леди Рома.
– Нет, он принадлежит нам. Уильяму и мне.
– Вы собираетесь выйти замуж и создать собственную семью.
– Я хочу, чтобы мои дети знали дедушку лучше, чем я своего отца.
– В любом случае он собирается вернуться в Вену.
– Только потому, что вы не дали нам возможности попросить его остаться. Он проводит все время здесь, в этом доме.
– Это неправда. – Оливия только теперь виновато осознала, что занимала все мысли Джулиана, как он царил в ее мыслях. Так и бывает, когда кого-то любишь.
– Это правда. Меня убивает, что отец больше заботится о своей потаскухе, чем о родных детях. Какой стыд! Он уделяет больше внимания вам, а не семье, которая долгие годы дожидалась его возвращения. Отец здесь, в Лондоне, но его по-прежнему нет с нами.
– Не волнуйтесь так, дитя мое, – прошептала Оливия, доставая из кармана и протягивая девушке смятый платок.
Леди Рома взяла дрожащими пальцами испачканный пыльцой клочок кружев и прижала к лицу.
– Я должна была увидеть вас, сказать, чтобы вы его отпустили. – Ее голос сорвался.
Оливия взяла Рому за руку.
– Все будет хорошо, вот увидите.
Дочь Эрита прерывисто вздохнула, глядя на Оливию покрасневшими глазами.
– Вовсе нет. Он уедет и никогда больше не вернется. Как после смерти мамы.
– Дорогая, я знаю, как вам тяжело.
С той же нежностью, с какой утешала Лео, когда тот бывал, расстроен, она обняла дрожащую девушку за плечи и прижала к себе. Она не вправе была прикасаться к этому ребенку, но, видя неподдельное горе леди Ромы, не смогла сдержаться.
– Я просто хочу вернуть отца. Вот и все, больше мне ничего не нужно. – Леди Рома зарыдала, вцепившись в плечо куртизанки.
– Я знаю, знаю, милая, – ласково прошептала Оливия. Мало-помалу рыдания Ромы затихли. Откинувшись на спинку кресла, она вытерла глаза кулаками. Ее детский жест глубоко тронул Оливию.
И это дитя собирается через месяц выйти замуж? Да ей впору сидеть в классной комнате с гувернанткой.
Оливия взяла чашку с остывшим чаем.
– Выпейте глоток. Это поможет. Я сейчас же попрошу заварить еще.
Отпив глоток, Рома поперхнулась, закашлялась. Оливия поднялась и обняла ее за плечи.
– Медленно. Сдается мне, вы слишком порывисты, миледи.
Девушка сдавленно хихикнула сквозь слезы.
– Вы говорите прямо как тетя Селия. Есть у меня привычка рубить сплеча, вечно мне за это достается. – Лицо Ромы вытянулось, печальные голубые глаза изучающе прищурились. – Вы не такая, как я ожидала.
Оливия улыбнулась, откинувшись в кресле.
– А вы ожидали увидеть, раскрашенную гарпию с выговором кокни, в платье, открывающем колени?