Обольститель
Шрифт:
Фредерик, как всегда, соглашался с братом и участвовал в ночных приключениях с таким энтузиазмом, словно он был их главным героем.
И затем — свидания с Утратой, закутанной в плащ; прогулки под кронами деревьев, разговоры о будущем, периодические объятия; Фредерик стоял на страже с одной стороны, лорд Мальден и служанка — с другой.
Поначалу это было замечательно, но пылкого влюбленного не могло удовлетворить гулянье по полянам Кью, часто прерывавшимся из-за появления посторонних.
Необходимо было придумать кое-что получше; Георг, Фредерик и Мальден решили, что следует воспользоваться островом Ил-Пай.
— Будет гораздо удобнее, если Ваше Высочество приплывет на остров, где вас будет ждать миссис Робинсон.
—
— Всегда есть выход,— сказал лорд Мальден. Например, зачем владельцу отеля и слугам знать правду? Им можно сказать, что в гостиницу прибывает джентльмен высокого положения. Если принц закутается в плащ и закроет лицо, они ни о чем не догадаются. Он, Мальден, все организует. Небольшая мзда уничтожит препятствия.
Георг нашел эту идею блестящей. Мальден должен немедленно все организовать.
Мальден дал несколько взяток, и влюбленные обрели новое место для свиданий.
Они встретились в лучшем гостиничном номере; Фредерик сидел на страже возле отеля вместе с завидовавшим принцу Мальденом; миссис Армистед записывала детали свидания, чтобы ничего не забыть при докладе Фоксу.
Пока принц развлекался с любовницей, возникла тревожная ситуация. Лорд Георг Гордон, являвшийся президентом Союза протестантов Англии, готовил в столице мятеж. Лорд Георг — брат возлюбленного Сары Леннокс, от которого она родила внебрачного ребенка, — был незаметной фигурой, стремившейся любым способом привлечь к себе внимание. Не обладая талантами, он выбрал такой путь. Он повел за собой своих последователей, которые кричали: «Долой католицизм!» Король в ужасе обнаружил, как быстро толпа обыкновенных людей, защищавших то, что они считали истиной, может превратиться в банду громил.
В жаркие июльские дни волнения усилились. Горели дома и храмы католиков; члены парламента, поддерживавшие указ о свободе вероисповедания, подвергались преследованиям; многие из них потеряли свое жилье; затем толпа стала громить тюрьмы. Изумляло то, как быстро великий город оказался объят террором. Опасность угрожала дворцу Сент-Джеймс и Букингем-хаусу; охрану пришлось удвоить.
Король оставался в Лондоне; он не собирался покидать солдат, защищавших его дворцы, и прятаться в Кью. Норт заявил, что принцу также следует находиться в столице. Молодой Георг пользовался популярностью, его присутствие могло благотворно повлиять на людей. Это намек на мою непопулярность, с грустью подумал король. Печально, что человек, пытавшийся жить честно и добродетельно, заслужил неприязнь своих подданных, в то время как молодой повеса, думавший только о своих удовольствиях, пользовался уважением.
Но король не хотел видеть принца в Лондоне.
— Что, подвергать опасности наследника трона? Вы это предлагаете, а, как?
— А вы, Ваше Величество?
— Я отвечаю за все! Пусть принц остается со своим наставником в Кью. Он еще мальчишка.
Он не подозревал, что в этот момент мальчишка выбирался из Дауэра, чтобы поплыть на остров Ил-Пай к своей любовнице.
Король заболел. В мгновения кризиса его голова всегда раскалывалась от сотен мыслей и идей, которые он не всегда мог до конца понять. Какой кризис! Настоящее кровопролитие. Бессмысленный погром, учиненный толпой кровожадных, темных мужчин и женщин, вряд ли понимавших, за что они дерутся. В бесчинствах участвовали не сами члены Союза протестантов, а сброд, присутствовавший в любом большом городе — нищие, воры, проститутки. Подобные события являлись просветом в их убогой и безрадостной жизни. Король понимал это; он должен, положить конец мятежу. Но он не допустит, чтобы принц Уэльский рисковал жизнью в Лондоне.
Король знал, что его могли убить, когда он ходил среди солдат, охранявших дворец. Такую возможность нельзя исключать. Он
Но сейчас не время размышлять о прошлом. Требовались действия. Мятеж необходимо пресечь. В противном случае он может стать прелюдией к гражданской войне. Войне между католиками и протестантами. Этого не должно случиться. Он хотел, чтобы Англию считали страной религиозной терпимости.
Он вызвал к себе Норта и сказал ему, что надо немедленно положить конец бесчинствам.
— Мы должны призвать к порядку мятежников, пока не произошли новые несчастья,— заявил Георг Третий.
Лорд Норт согласился с этим, но он был напуган.
Георг сам колебался; он знал, что остановить мятеж можно, лишь вызвав войска и введя чрезвычайное положение. Только он один мог принять столь важное решение. Только он мог приказать армии стрелять в его подданных.
Бессонная ночь. Он расхаживал взад и вперед по комнате. Голоса в его голове молчали. Короля мучила лишь одна проблема. Он забыл о своем беспокойстве по поводу принца Уэльского. Он помнил лишь о том, что должен остановить мятеж, организованный Гордоном.
Бунтари двигались к Английскому банку. Нельзя позволить им разрушить его, как тюрьму Ньюгейт.
Король отдал приказ. Войска начали действовать. Несколько сотен людей погибли, но гордоновский мятеж прекратился.
Подавив волнения, король с удивлением обнаружил, что подданные готовы вернуть ему немного своей любви, которую он давно утратил. Приказ открыть огонь по толпе получил одобрение, потому что войскам удалось разогнать громил и положить конец беспорядкам.
Георг почувствовал себя сильным. Он был тем королем, каким его постоянно призывала стать мать. У него не было волевого человека, который мог бы руководить им. Уильям Питт умер; сыну Георгу еще предстояло проявить себя. Гренвилль и Графтон не обладали властью. Когда король сел на трон, возле него постоянно находился лорд Бьют; без него Георг Третий не чувствовал себя в безопасности; мать давала ему советы относительно любого его шага. Теперь у короля остался только лорд Норт; их дружба была прочной, но король не ждал большого блеска от Норта — только верности.
Поэтому он будет править один, самостоятельно принимать решения; он поступил так во время гордоновского мятежа и добился успеха. Он радовался этому. Он будет работать лучше в одиночестве.
— Терпеть не могу окружающих меня болтунов,— произнес он вслух.— Я выстою один. Покажу им, что я — их король.
С таким настроением он отправился в Кью подышать свежим воздухом, насладиться покоем и тишиной.
Шарлотта обрадовалась его появлению; ее беременность была заметна. Он поведал ей о мятеже — теперь, когда он закончился, она не могла вмешаться.