Оборотень на щите
Шрифт:
— Меня еще не ревновали…
Так наслаждайся, как-то расслабленно подумала Света. А потом вспомнила, как альвийка пригибалась к руке Ульфа — и царапнула ему спину ногтями. Благо ладони под альвийскими повязками уже не болели.
Ульф тут же опустился пониже. Прошелся шершавым языком по Светиной груди, сметая пузырьки воздуха, прилипшие к коже. Затем вскинул голову над водой и пробормотал:
— У волков всегда одна подруга. Только одна, Свейта. Моя — рыжая. Так что тебе незачем ревновать. Да и не к кому.
В следующий миг Ульф
Ульф пару раз вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, и щека его всякий раз проходилась по Светиному животу. Остренько покалывая ей кожу щетиной.
И она вздрагивала от мучительного наслаждения — почти невыносимого сейчас, после недавних ласк.
Но отталкивать Ульфа Света не хотела. В уме стучало — будут ли они живы завтра? Будет ли все так, как сегодня? Он и она, вместе?
А на краю сознанья ядовитым угольком тлело воспоминанье о потерянном рунном даре.
ГЛАВА 4
Разговаривать с ярлами Ульф собрался на рыночной площади Нордмарка. В людном месте, перед всеми, при большом стечении народа.
Колонну светлых Ульф завел в город с севера, пройдясь мимо дома убитой колдуньи. Шел нарочито неспешно, чтобы весть о его появлении успела разлететься по Нордмарку. Перед городской окраиной, огороженной торцами длинных домов, он даже постоял для верности. Сказав альвам, что телу нужен роздых перед поединками.
И цели своей Ульф добился. Когда они добрались до прибрежной площади, дружины ярлов уже выстроились перед причалами. Разноцветный ряд их щитов прерывали клинья морской стражи в темных доспехах.
Они прикрывают пути к драккарам, подумал Ульф. К отступлению. Сразу видно — нет у ярлов конунга…
Он остановился возле крайнего прилавка, от которого было рукой подать до человеческих дружин. Переступил с ноги на ногу, загораживая Свейту, вставшую чуть сбоку. Рявкнул:
— Я Ульф из Ульфхольма. И пришел, чтобы рассказать вам правду о смерти конунга Олафа. Слышите, люди Эрхейма? Я открою вам, кто подстроил убийство Олафа, и чем это грозит народу Эрхейма.
— Лучше расскажи, куда ты дел убитого Торгейра, волк, — прилетело со стороны щитов.
И Ульф сразу узнал кричавшего — Арнстейн, отец Хильдегард.
— Я не отрицаю, что убил Торгейра, — объявил Ульф. — Скажу тебе даже больше, ярл Арнстейн. Я хочу на поединке доказать, что это я прикончил Торгейра. И сделал это, чтобы отомстить за убийство конунга Олафа.
— Ложь, — сбиваясь на фальцет, завопил отец Хильдегард. — Все знают, что Олафа придушил Сигтрюг Хегнисон. На пару с Гудбрандом, младшим сынком Олафа.
Остальные ярлы молчали. Ульф со своего места видел их лица — над щитами, в первых рядах дружин. Скаллагрим, Ингьялд, Угстейн и Грюдди, бывший подручный Торгейра. Ульвдан, хозяин Хреланда, тоже был
Говорить нужно с ними, мелькнуло у Ульфа. Не с Арнстейном. Иначе эта перебранка затянется надолго.
Со стороны людей тем временем текла река запахов. От них пахло ненавистью и страхом — сильно, режуще. Но прядь, повязанная на запястье, гладкой ленточкой ласкала кожу. И шерсть проступила только по краю нижней челюсти.
— Верно ли я понял, ярлы Эрхейма? — рыкнул Ульф. — Вы стоите и молчите, позволяя говорить тому, чья дочь была невестой Сигтрюга, обвиненного в убийстве Олафа? Вы не хотите узнать, что за беда грозит вашим землям? Хотя в крепости уже горят негаснущие огни, а в опочивальне Торгейра не тает лед? Что же должно случиться, чтобы вы захотели услышать правду? Небо должно упасть вам на голову? Земля расколоться под ногами?
Это подействовало — ярлы выступили из-за щитов и сошлись в кружок перед строем людей. Даже Арнстейн, с ненавистью поглядывая в сторону Ульфа, заспешил к ним.
А чуть погодя кружок ярлов распался. И один из них, Скаллагрим, шагнул вперед. Велел:
— Говори. Арнстейн пока помолчит.
— Все вы знаете, что Торгейр был на Хреланде, когда конунг Олаф пропал, — бросил Ульф. — И Гудбранд, младший сын Олафа, отправил меня к нему с вестью…
Ульвдан, хозяин Хреланда, кивнул.
— Там, на Хреланде, Торгейр сказал мне, что его пытались убить, — продолжал Ульф. — Убийца пришел в его каюту ночью, волшебством сотворив дыру в стене. Торгейр заявил, что покушение на него и исчезновение отца — дело рук его младшего брата Гудбранда, который хочет стать конунгом. Потом Торгейр приказал мне идти с ним в Нордмарк. Мы вернулись и захватили Гудбранда. Но Хильдегард, дочь Арнстейна, в ту же ночь встретилась с Торгейром в крепости. Я видел это своими глазами. И вот тогда я узнал, что она может оживлять руны своим прикосновением…
— Твоя жена тоже этим занимается, — крикнул Арнстейн.
— Моя жена пришла в крепость, услышав об огнях, что здесь горят, — рыкнул Ульф. — Она хотела потушить неугасимое пламя. Но сила волшебных огней сожгла дар моей жены, и руны перестали ее слушаться. Однако она хотя бы попыталась победить пламя. А что сделала твоя дочь, ярл Арнстейн? Почему она не вышла к огням, которые разожгло чье-то злое волшебство? Я тебе скажу, почему. Потому что она сама их запалила. Чтобы испытать свою силу перед тем, что собиралась…
— Ты лжешь, — снова завопил Арнстейн.
И Ульф в упор посмотрел на Скаллагрима. Сказал размеренно, ощущая, как горло перехватывает от желания зарычать:
— Ты обещал, что ярл Арнстейн будет молчать, пока я говорю. Может, он и тебя решил ославить лжецом?
— Хватит, — тут же проворчал Скаллагрим, обернувшись к Арнстейну.
Ингьялд, стоявший рядом с Арнстейном, положил руку ему на плечо. Бросил:
— Пусть волк договорит.
Лицо Арнстейна скривилось. Похоже, Ингьялд сжал его плечо слишком крепко.