Оборотень на щите
Шрифт:
— И я, — хрипло сказал Ульф.
А затем вскинул меч. Клинок, окровавленный вплоть до яблока на конце рукояти, сверкнул тусклым багрянцем.
— Люди Эрхейма. Я признаю, что это дело нельзя решить за спиной Хальстейна. Так сожгите старые щиты — но не ищите новых. Я дождусь Хальстейна, и мы с ним посмотрим, чье право лучше наточено. А до тех пор я буду жить в крепости Нордмарка, и отдавать приказы морской страже. Чтобы до берегов Эрхейма не добрались йотуны, пока мы тут ждем.
— Сказано разумно, — заявил Скаллагрим. — Пусть ярл Ульф
Остальные ярлы согласно закивали, разглядывая альвийских дев.
А Ульф наконец обернулся.
К ней, к Свейте.
Мой мир для нее не годится, стрельнуло у него. Ноги вдруг приросли к земле, раскисшей от крови. И Ульф все не решался сделать шаг. Свейта смотрела, губы ее побелели, веснушки выцвели…
В запахе плескался ужас. Теперь она боялась его.
…Мне надо взять себя в руки, подумала Света.
Мысль проплыла — и пропала. По лицу Ульфа багровыми косыми полосами протянулись следы ладони, которой он утер кровь.
Здесь это так, мелькнуло у Светы. Здешней жене положено радоваться, когда муж разрубает врага.
Она вскинула голову повыше — чтобы не видеть обрубки на земле. И чтобы не вывернуло при всех. Потом поймала взгляд альвийки, стоявшей рядом с Ульфом. Та смотрела озабоченно и понимающе.
Дальше так стоять нельзя, вдруг осознала Света. Слишком много глаз на них смотрит.
— Идти, — прошептала она, едва шевеля губами.
Ульф все равно услышит, мелькнуло у нее.
…Это пройдет, подумал Ульф со злостью, которая еще не выветрилась после боя. Главное, она с ним заговорила.
— До встречи, — бросил он, развернувшись к ярлам Эрхейма.
А следом отыскал взглядом одного из морских ярлов, командовавших драккарами стражи. Велел:
— Вечером загляни ко мне в крепость, Хакон. Сегодня же. И Эйнара прихвати. Я хочу знать, что сейчас творится в море. Сколько драккаров на боевой страже, сколько ушли отдыхать. Что там с оружием. Темных альвов в крепости нет, придется как-то выкручиваться…
— Я приду, — пообещал Хакон.
И снова уставился на альвиек. А Ульф зашагал к Свейте, на ходу обтирая меч о рукав рубахи, теперь покрытой окровавленными прорехами.
Он чуял по запаху — ей сейчас хотелось развернуться и убежать. Но стояла Свейта, не шевелясь. И в лицо ему смотрела, не отворачиваясь. Хотя взгляд ее был потерянным. А пахла она так, что Ульф снова порадовался альвийской пряди на своем запястье. Сейчас волка держали в узде только волосы Сигвейн.
— Пойдешь передо мной, — тихо приказал Ульф, встав в шаге от Свейты. — Чтобы я тебя видел.
И прикрывал собой от людей, подумала Света. Затем посмотрела на Сигвейн, стоявшую за Ульфом. Краем глаза заметила ярлов, уже шагавших сюда. За ними, у причалов, дымно разгорался костер — там сжигали щиты.
В следующий миг Ульф развернулся к подходившим мужчинам.
— Мы проводим
— Благодарю тебя за верные приказы, ярл Скаллагрим, — ответил Ульф.
И снова повернулся к Свете. Хмуро глянул из-под окровавленных бровей.
Она тут же зашагала по площади. Дивные красавицы, стоявшие в начале альвийской колонны, расступались, давая ей дорогу.
— Иди к улице справа, — проворчал сзади Ульф.
Света кивнула, глядя на полоску крепостной стены, поднимавшуюся над городскими крышами. И на дымы, встающие над ней. Перед глазами снова мелькнуло видение — то, как Арнстейн распался надвое. Она чуть не споткнулась…
Ярл Скаллагрим сзади громко сказал:
— Сигтрюг до сих пор сидит в темнице. Он единственный, кого мы оставили в крепости. Торгейр не казнил его, и я все думал, почему… но твой рассказ многое объясняет. Однако Сигтрюг нынче не разговаривает. Онемел, хотя язык у него на месте. Только руками машет и мычит.
Хильдегард постаралась, подумала Света, проходя между альвийками и альвами. Использовала Наудр, руну Подчинения и Рабской покорности?
— Решить судьбу Сигтрюга должен новый конунг Эрхейма, — продолжал Скаллагрим. — Надеюсь, ты с этим согласен, ярл Ульф. Возможно, Сигтрюг Хегнисон, племянник конунга Олафа, невиновен в его смерти. Раз уж ты доказал, что Хильдегард впутала Сигтрюга в это дело, да еще пустила в ход колдовство…
— Я не трону его, — пообещал Ульф. — Хальстейн, вернувшись в Нордмарк, увидит своего двоюродного брата живым. О чем еще ты хотел поговорить, ярл Скаллагрим?
— Твоим спутникам не стоит гулять по нашему городу, — бросил Скаллагрим.
И Ульф еще не успел ответить, как Сигвейн объявила:
— Мы будем сидеть в крепости, ярл.
— А чтобы горожане спали спокойно, — громко добавил Ульф, — я удвою стражу у крепостных ворот и у пролома. Затем присмотрю, чтобы брешь в стене поскорей заделали.
— Да, в крепости сейчас много работы, — обронил Скаллагрим. — Пожалуй, я спрошу и о другом. Ты сказал, ярл Ульф, что придя в крепость, твоя жена попыталась потушить огни, но потеряла свой дар. А как вы ушли из крепости? Открыть дыру в стене, по твоим словам, она уже не могла…
— Торгейр когда-то привел меня в крепость по тайному ходу, — отозвался Ульф. — Свою жену я увел так же. Тайну хода, как ты сам понимаешь, я никому не открою.
Они беседовали так спокойно, деловито, что Света вдруг подумала — уж больно легко все вышло. Но следом опять припомнила страшную смерть Арнстейна. И мысли ее утонули в ужасе, холоде, тошноте.
После разговора со стражей Скаллагрим захотел повидать Сигтрюга. Ульф, прихватив Свету за плечо, бросил: