Оборотень на щите
Шрифт:
— Ничего, — выдохнул Ульф. — Я боялся худшего. Ты слаще всего, что я в жизни пробовал, Свейта…
Он погладил ей бедра, которые до этого прижимал к своим бокам, поросшим жестким волосом. Затем медленно позволил Свете опустить ноги.
— Еще что-нибудь скажи, — вдруг попросила она, все еще держась за его плечи.
И Ульф почему-то оскалил клыки. Но сказал послушно, хоть и глуховато:
— Твое желанье пахнет цветами. Радость — медом из свежих сот. Дышишь ты как котенок. Смеешься соловьиными
Потом Ульф умолк, глядя на Свету. Проговорил после паузы:
— Я помогу тебе ополоснуться.
И потянул ее к бочке. Плеснул Свете на плечо первую пригоршню воды — промозгло-ледяную после жара его тела. Тут же прошелся горячими руками по груди, стирая холод воды. Шерсть на ладонях Ульфа вдруг начала пропадать…
Он возвращается, радостно подумала Света. И застыла, глядя на его лицо, проступавшее из шерсти. Стояла не шевелясь, боясь это спугнуть. Даже не охнула, когда ледяные струйки из ладоней Ульфа снова расчертили ей живот и спину.
Пока они мылись, снаружи успело стемнеть. Выйдя из бани, Ульф со Светой наткнулись сразу на троих — двух мужчин и Сигвейн.
Прекрасная альвийка стояла вольно, забросив на плечо длинную палку, с конца которой свисал горящий шар. Увидев Ульфа, Сигвейн улыбнулась. Объявила:
— Эти двое бродили тут, искали ярла. Доброй ночи, хозяин крепости.
Затем Сигвейн подала палку с альвийским шаром Свете. Скользнула по ней лукавым взглядом и ушла в темноту.
— Говори, Хакон, — велел Ульф.
Морской ярл, уставившийся вслед Сигвейн, перевел рассеянный взгляд на Ульфа. Но тут же моргнул, посуровел — и начал рассказывать, сколько запасов осталось на драккарах. Второй, Эйнар, время от времени вставлял в речь Хакона пару слов.
Поговорив, Ульф проводил ярлов морской стражи до ворот. И сразу повел Свету к женскому дому. Сказал, отмахав шагов двадцать от надвратной арки:
— Завтра я отправлю человека на торжище, за амулетами от светлых альвов. После этого ты сможешь ходить одна. Но только здесь, в крепости.
Нет уж, внезапно подумала Света. Надо урвать каждую минуту, что можно провести с ним…
— Вместе идти торжище? — торопливо предложила она.
И вспомнила, что Ульф мужчина. Прочь, романтика, здравствуй, логика.
— Люди видеть ты вместе с я, — добавила Света. — Нет страх.
Ульф на ходу обернулся к ней. Как-то легко улыбнулся — став на мгновенье прежним Ульфом.
— Это чтобы люди начали мне доверять? Хочешь непременно стать женой конунга? Не просто оборотня, Свейта?
— Оба хорош, — серьезно ответила она.
Ульф остановился. Проговорил, одной рукой притягивая к себе Свету, а второй забирая у нее палку с горящим шаром:
— Что ж, можно и сходить. Альвийские волосы вроде держат крепко. А
Да, провалы, печально подумала Света. Затем пристыжено вспомнила две свои неудачные попытки. Сначала ей не удалось выманить Хильдегард огнями, потом не вышло погасить пламя, горевшее в земле…
Ульф еще сильней притиснул Свету к себе.
Он чует мою грусть по запаху, мелькнуло у нее. Значит, надо эту грусть переплавить во что-то другое. Незачем его огорчать.
— Делать баня, — поспешно объявила Света. — На город. Провал, огонь, железный…
Тут она споткнулась, не зная, как сказать — "труба".
Ульф фыркнул.
— Готовишься стать дротнинг? Ты уже вся в заботах о Нордмарке, Свейта?
— Вода, — победно бросила она. — Вода в железный. Огонь внизу. Горячо на город, баня.
И Ульф засмеялся, ослабив хватку. Отголоски его смеха дробным эхом отразились от построек по соседству.
— Пошли, — сказал он наконец. Добавил грубовато: — Я не железный, нет вода. Но горячо на ночь будет.
Следом он ее поцеловал. Губы Ульфа сейчас были человеческими, однако поцелуй вышел болезненным.
ГЛАВА 5
На зеленом шелковом покрывале тело Свейты казалось еще белее. Рыжие пряди горели ярче, отливая полированной медью.
Ульф, глядя на жену, потянулся к ее ладони, обессилено лежавшей на шелке.
Тонкие полусогнутые пальцы слабо дрогнули под его когтями. Но потом застыли неподвижно. Даже не шевельнулись, когда Ульф кончиками когтей пощекотал кожу вокруг соска Свейты. Спело-розовую кожу, заласканную его губами до припухлости…
Свейта спала. Плыла в своем зыбком сне далеко от него. Эта ночь, четвертая после их прихода в Нордмарк, измучила ее до вязкого забытья.
И Ульф, надсадно выдохнув, отвел руку. Подумал — может, запретить ей бегать по крепости днем? Свейта уж больно рьяно взялась за прокладку труб от провалов. Глядишь, отлежится до вечера, и силы на ночь останутся. Она не будет так быстро засыпать…
Нет, будет, тут же эхом пролетело в сознании Ульфа.
Слишком сильно грызло его желание — словно свою похоть подпитывала волчья. Зверь брал плату, мстя за то, что его держат в узде. Вот и сейчас тело ниже пояса ныло от давящей тяжести. А если сдерживаться…
Он оскалился, слушая, как похрустывают челюсти, удлиняясь. И противно поскрипывает ткань наволочки, прихваченной клыками.
Альвийскую прядь Ульф теперь носил, не снимая — но она помогала все хуже. Прошлым днем шерсть обметала лицо, едва он унюхал запах стражников у ворот. Пришлось уйти, чтобы люди не встревожились.