Оборотная власть
Шрифт:
Трет лицо ладонями, рычит от злобы.
– Завтракай и собирайся, - отдает жестко указания.
– Значит мой ребенок раз скрывал. Да и по срокам мой.
В страхе сжимаюсь. Тим не знает о том разе в доме его родителей. Он может быть как Тима, так и Ариса. Плечи покрываются мурашками. Я должна сказать...
Слушать не стал вообще ничего, квартира превратилась в клетку для беснующейся зверюги. Становится понятно, чудо лекарства муж пока не начал принимать, глаза опасно мерцают.
Терпение не испытываю, хоть и дрожат
Кто бы знал насколько страшно ожидать узи. Опрос гинеколога, осмотр, куча направлений и анализов, стойко переживаю на бетоне, потряхивать лишь внутри продолжает.
Пятнадцать недель...
Тим часто поглядывает на меня, специалиста нет на месте, ожидаем. Ее рабочий день закончился, дернули спецом из-за нас. Язык не поворачивается задавать вопросы, да и знать бы какие надо.
Пятнадцать недель...
Шансов ноль.
В кабинет с приглушённым светом захожу на деревянных ногах, сердце частит. Раз Тим не боится, значит нечего. Фантазия летит вперед меня, наводит ужасу.
Оголяюсь, ложась, перевожу дыхание, в груди давит, слезы набегают размывая обзор.
– Все хорошо, впервые многие нервничают, эмоции хлещут, - болтает женщина.
– Посмотрим кто тут у нас поживает.
Шум крови в ушах глушит, я близка к очередной истерике. Дышу осторожно, контролирую каждый вдох и выдох, на большее не способна. Специалист продолжает говорить, слов не разбираю, однако, мгновенно реагирую, когда замолкает. Слежу за мимикой ее, ищу удивления, любых реакций, нет, тупо сосредоточена на увиденном, фиксирует.
Сказать мир рушится, так нет, давненько по руинам брожу. Я научилась дышать, когда легкие отказывались, выжила между двух огней, что я теперь...
Судорожный вздох срывается.
– Еще минуточку и я покажу, - приглушенно звучит, выдергивая меня из самокопаний.
Ненавижу как никогда тебя, Молчанов, именно в этот момент. Будь рядом, вцепилась бы в горло, с надеждой смочь придушить.
– Смотрите, какой уже большой, - выводит изображение на большой экран напротив меня.
– Целых двенадцать сантиметров вымахал. Ножки, ручки... пальчики, там уже и ноготки, маленький человечек. Скромняга, прячется, - умиляется женщина.
Тут прорывает ступор от увиденного.
– Он нормальный?
– хриплю.
– Всё у вас в порядке, по сроку совпадает, отклонений от нормы не вижу. Подробно доктор ваш все расскажет, результат ей направлю.
Перед глазами фильм ужасов мелькает. Какой же это человек, внутри меня монстр и как он там развивается, растет, страшно представить. В голове плывет, черные точки мерцают, прикрываю веки. Чуткая сотрудница сразу замечает, как я пытаюсь забыться в темноте непроглядной.
– Ну-ка, давай набок и поднимайся потихоньку.
Помогает, удерживая за плечи.
Села, отпускать начало, перенервничала.
– Лучше?
Киваю вяло.
– Точно нормальный?
– рвется из меня.
– Все подробности доктор разъяснит, - уклончиво отвечает, отчего меня мороз пробирает.
– Пол хотите знать? Может мужу покажем?
– тараторит радостно, словно она беременна и ждала этого всю жизнь.
– Не стоит, он впечатлительный, позже.
– А так и не скажешь, такой дядька здоровый. Пол в секрете оставим или все же интересно? У нас мамочки обычно с первого дня задержки требуют пол сказать, - смеется.
Смотрю на неё, меня это волнует в последнюю очередь. Мысли далеко отсюда уже. Ожидает ответа.
– В секрете, - отмахиваюсь, обтирая салфетками низ живота.
Потом решу, хочу знать или нет. Срок исключает аборт, да и понятно, Морено не позволят.
Тим напряженной статуей встречает в коридоре. Пресекая вопросы, бросаю услышанную фразу.
– Все подробности доктор разъяснит на следующем приеме.
Следующий назначен через три дня, как раз будут готовы все анализы и вердикты специалистов, по которым сегодня успели протащить.
– Мне нужно подышать.
– Иди, я сейчас, - хмуро бросает.
Выхожу на улицу и правда делаю вдох жадный. Пара шагов неуверенных от входа, вскидываюсь, вижу его идущего ко мне, снова срываюсь. Стремлюсь навстречу, с ходу обнимает крепко, сжимает до хруста костей, пробирая мои внутренности безумным трепетом. Забираясь мгновенно в душу, выворачивает её и делится щедро своими страданиями.
– Я не хочу... Только не так... Не сейчас...
– всхлипываю, зажмурившись, цепляюсь за его одежду мертвой хваткой.
Именно с ним хочется делиться, плакать, рассказать страхи, я сорвалась. Я дико скучаю. Я умираю без него.
Целует в висок, отстраняет мягко, но настойчиво, убирает волосы с лица ласковыми касаниями.
– Успокойся, - просит.
– Не сейчас...
– Юль, нашим малышам плохо будет. Успокойся.
Озаряет, дёргаюсь из рук, пячусь задом. Боже-е... Дышать нечем, грудную клетку сдавило. Что вы сделали с моей жизнью?!
Он знал, я понимала, что знает. Молчанов узнал в центре Озерских. Знал и скрывал ото всех и меня в том числе.
– Не смей прикасаться к моей жене!
– окрик мужа, на которого я и натолкнулась.
Задержался, оплачивал дальнейшее постоянное наблюдение. Моей жене... Повторяю про себя. Территорию обозначает, напоминает.
Они чуть не скалятся друг на друга и я понимаю, сейчас могут обернуться оба, в глазах всполохи из груди еле различимое утробное рычание. Вы рехнулись?! Серьёзно. Мне угроза смерти за раскрытие тайны, а сами вот так посреди улицы, средь бела дня.
– Вам думаете всё можно?! Вы власть?! И на вас управа найдётся!
– кричу на них, не скрывая злобы.
– Я найду её, обязательно...
– уже себе под нос обещаю.