Оборотная власть

Гаргулия Ася

Тембр голоса, как и в первую встречу пробирает мурашками, трепет расползается по груди, сбивает дыхание. Вроде как алкоголь греет кровь, а все равно завершается процесс россыпью мурашек по плечам.

– Веселилась, некогда было, - голос мой ровный, с заносчивой ноткой.

Останавливаюсь на губах красивых и делаю ошибку, тянет, упираюсь в глаза. Сцепляемся до остановки дыхания.

Застывает время, музыка, люди вокруг. Продолжаем не отрываясь пробиваться к нутру друг друга через зеркала души.

Жар охватывает всю.

Он тоже...

Он тоже понимает, что происходит. Это уже было, тогда, давно...

– Раз веселилась, не откажешься продолжить приключения.

Возвращает движение застывшему окружающему нас миру с первого произнесенного звука. Повелитель, власть и сила в действии. Аристарх Молчанов в деле. Все так же уверен и в себе и во мне, утверждает. А нет, если присмотреться - вижу, затаил дыхание. Мнимая уверенность, Арис. Поддеваю мысленно. Открывается возможно то, чего тогда не заметила, сейчас знаю его. Раскусила.

– Я подумаю, - убиваю взглядом, вкладываю свое отношение к нему.

Снова тонуть, задыхаться, биться в истерике. Бежать, зная, что от него некуда. Я подумаю. Повторяю про себя тверже, чем вслух.

Улыбка сражает наповал, как и тогда, вечность ее не видела. Глаза искрят, всполохи по радужке пляшут. Передо мной снова хищник, мне снова роль добычи. Или точнее будет сказать жертвы.

– Я подумаю, - терять есть что, не готова в омут с головой, согласия не даю. Не теперь, Арис.

Отпустить же совсем не могу, чего жду, страшусь, вдруг исчезнет.

Залпом осушает бокал наполненный янтарной жидкостью, вскользь проходится по заведению хищным прищуром.

– Три семёрки знаешь где, - бросает жестко.

А вот это уже не по сценарию. Как тогда не манит, сейчас приказывает. Чего уж там, в этот раз все не по сценарию.

Встает и удаляется к выходу. Провожаю взглядом широкую спину, сердце в истерике колотится.

Он снова решил за меня.

Не будет больше так, решай что хочешь, пусть небо обвалится, не будет по-твоему. С места не двинусь. Не пойду за тобой. Принимай, Молчанов. Я тебе отказала.

Вдох глубокий, как вспышка молнии в голове, болью окутано тело, в ушах звенит. Распахиваю глаза, веду по-белому потолку взглядом, он таким далеким кажется. Напрягая слух распознаю голоса, врывается осознание чьи. Поморщившись от острых резей по мышцам, осторожно поворачиваю голову на звуки. Мама, Тим. Ослабевшие руки в это время ощупывают почти плоский живот. Выдох через рот, по мне будто поезд прошел туда и обратно. Стон срывается с пересохших губ.

Они поворачиваются, сначала застывают, потом оживленно отмирают. Мама заохав подходит.

– Юля...

Тим облегченно улыбается. Усталый, помятый. Глазами цепляюсь за то, что у мамы на руках. Слезы набегают, застилают обзор, быстро моргаю,

катятся по щекам горячими каплями, всхлипы рвутся из груди. Незнакомые ранее чувства переполняют до краев, а с ними и радость, облегчение.

Крошечная, хрупкая, с темными волосиками, маленькие пальчики из под рукавов кофточки еле выглядывают. Большевато - дико умиляет, вызывая нежность, трепет. Тянусь неосознанно прикоснуться.

– Только не вставай, - наказ дает мама.
– Пока брать на руки нельзя.

Моргая часто, не могу сдержать эмоции. Сжалившись, мама, приблизив, прикладывает к моей щеке на несколько мгновений головкой, потом забирает.

Каждый вдох - это счастье, каждый взгляд на малышку заставляет сердце биться чаще. Слезы постоянно набегают, собственное тело бесит, слабое, болезненное. На левую щеку от скулы к уху наложена повязка, как и на плечо. Все позади, произошедшее видится далеким, смутным, объяснений не ищу. Одно знаю, он там был, остальное после буду анализировать.

Неотрывно слежу за перемещениями мамы с крохой на руках. Лучи солнца бьют в окно открытое на проветривание, щебет птиц улавливаю, порою свежий порыв воздуха приносит сладкие запахи. Мой мир окрасился в яркие цвета, каждой мелочью наслаждаюсь, все насыщенное, важное, ценное.

Так я думала до тех пор, пока не увидела в дверях палаты его. На красивом лице ледяное спокойствие, белая футболка обтягивает рельефную грудь. Горло спазм сдавливает, хватанув кислороду, пытаюсь подняться, получается не сразу, оторваться от его глаз не могу. Взгляд пробирает ужасом, решительностью. Я ему отказала, Арис не простит. Сумасшествие, я не понимаю где настоящее, где превиделось в отключке.

– Юля, не вставай, - бухтит мама обеспокоенно.

Краем глаза замечаю, как Тим оборачивается на брата и делает знак рукой, навроде остановить. Паника перевоплощается в истерику.

– Не трогай...
– сиплю, голос плохо слушается.

Только не сейчас, я хочу орать на него, пусть не смеет мстить таким образом. Нельзя быть таким чудовищно жестоким и забить единственное, что у меня есть.

Прет напролом, прямо к ребенку, что мама только опустила в неонатальную кроватку. Превозмогая боль сажусь, стремлюсь быть первой.

Мама вздрагивает, завидев Молчанова и отступает, освобождая путь. Тело мое не подчиняется, встать не выходит с первого раза. Мама вцепляется в плечи, опуская обратно.

– Тим!
– ору срывая голос.

Он кидается ко мне.

– Юля, - принимается помогать меня усмирить вместо того, чтобы помочь.

Вы ненормальные - воплю мысленно. Скрытые резервы в дело, воюю с ними, и наблюдаю, как Молчанов берет на руки мою дочь, осторожно, бережно, прижимает к себе. Она от криков завозилась, расплакалась.