Оборотная власть

Гаргулия Ася

– Юля, - снова папа начинает, - не смей себя винить. В плане здоровье каждый самостоятельно несёт ответственность. Вытвори ты что угодно, не перестанешь от этого быть нашей дочерью. Ты у нас одна и давно не ребенок.

Дрожь сотрясает тело, мне холодно, страшно, невыносимо больно и стыдно. Я сижу здесь уже словно целую вечность. Арис застрял с телефоном внизу, возможно он уехал, стоило только подумать, как в конце коридора появляется широкоплечая фигура. Быстро приближается, я с непонятными чувствами смотрю на отца. Разобрать коктейль смешавшийся не получается. Папа в это время шагает в его сторону, они

почти сталкиваются. Аристарх первым подает руку, представившись. Почти выдыхаю, когда папа без заминки крепко пожимает и аналогично отвечает.

– Что говорят?
– интересуется Молчанов.

Папа расстроенно махнув рукой, сникает.

– Ничего не говорят, ждем.

Правда не ожидала, что отец поддержит меня и теперь вдвойне стыдно за мысли свои и выводы.

– Говорил не лезь, нет...
– заводит папа снова пластинку.
– Она ночами не спала, на таблетках сидела, ну подумаешь...
– взглянул на Ариса, меня.
– Чего только в жизни не бывает, не повод убиваться. Главное все здоровы, живы.

Аристарх подходит, садится рядом, пальцы наши переплетает крепко.

– Все хорошо будет, там лучшие специалисты. Бригада наших реаниматологов, - говорит мне почти на ухо.
– Тим с тобой побудет, отвезет домой. Мне надо ехать, должен быть в другом месте.

Встречаемся глазами, у него застыло обеспокоенное выражение лица. Холодею и вцепляюсь в его ладонь с двойным усилием. Тим приедет... Сжимаюсь от озноба, пережидаю мгновение накала и продолжая дышать, озвучиваю вопрос:

– Еще что-то случилось?

Подобное видеть на лице Молчанова страшно. Чмокает быстро в губы, ему всегда плевать кто рядом, если желает коснуться. Не ответил, поднялся и запечатлив на моей ладони поцелуй вместо слов, принуждает отпустить его. Смотрю в спину, держусь не броситься следом. С ужасом наблюдаю смену караула, старший брат вместо младшего направляется к нам. Поравнялись, не издав и звука разошлись, каждый в свою сторону. Аристарх просто так Тима рядом со мной не оставит, только в крайнем случае, как когда-то муж просил забрать меня в безопасное место.

Воспоминания, которые до сих пор ломают, ничуть не меньше, чем ломала та самая ночь в доме Молчанова, добивают основательно. Дрожь разбивает мышцы, по легким спазмы идут, а я упрямо дышу. Обещала. Шум в ушах стоит, словно звон тишины в пустом помещении. Моя мама при смерти, сейчас толпа специалистов борются за ее жизнь, я же, хочу уйти. Вслед за ним, чудовищных усилий стоит удержать себя на месте. Вцепляюсь в сумку до побеления пальцев, последовать за тем, кто наградил меня жуткими воспоминаниями. Болью живущей внутри, вытравить, не факт время поможет. И я все равно, сейчас готова встать, наплевав на все и идти за ним, потому, что он мне необходим, как воздух. В прямом смысле слова. Осознание меня твари крушит, да, я такая, жалкая, убогая, разбитая, неблагодарная...

Прикрываю глаза, перевожу дыхание осторожно.

Вдох. Выдох.

Теряю свободу выбора, зависимость подчиняет, в очередной раз ломая.

Вдох. Медленный выдох.

Мутить начинает, слабость окончательно разморила, еще мгновение и я отъеду в невесомость.

Нет... Нет. Нет.

Черные точки скачут перед глазами, тянусь рукой к Тиму. Он разговаривает с отцом. Позвать голоса нет, далеко стоит, не заметит моего порыва

ухватиться за него и не вырубиться. Привалившись к стене, откидываю голову, смотрю в потолок, немного двигается, значит безумная карусель продолжается. Сглатываю часто, вдохи неглубокие делаю. По непонятному веянию поворачиваюсь в сторону, куда ушел, и не сразу понимаю, что вижу.

– Арис...
– срывается на выдохе.

У него на лице такое написано, во век не расшифровать. Настоящий демон во плоти, в размерах, будто увеличился, глаза поблескивают, я знаю, желтые всполохи создают такой эффект, смешиваясь со сталью зрачков. Быстро приближается, подхватывает на руки и жестким тоном бросает брату.

– Я попросил присмотреть.

Тим разинув рот, смотрит на него, как на приведение. Может мне чудится, на самом деле в безсознанке валяюсь на полу. Утыкаюсь носом ему в шею, вдыхаю жадно, нет, настоящий, горячий, свирепый. Только я не боюсь, Арис за мной вернулся. Полный бред наверное несу, пусть и мысленно - он почувствовал, как я тянусь за ним, как необходим сейчас мне, и вернулся с целью забрать.

Опускаю тяжелые веки, потратив остатки сил на то, чтобы цепляться за него. По открытым участкам кожи мурашки, стремительно покидает больницу, холодный воздух касается, забирается под одежду. Потерплю, согреюсь, наберусь тепла, как только останемся наедине.

Усаживает в машину, принудительно отцепив мои пальцы задеревеневшие от себя.

– Что ты ела сегодня?

Смотрю во все глаза, леденею от мороза. На улице основательный минус.

– Юля?
– с укором зовет.
– Ты вообще ела сегодня?

Отрицательно мотаю головой.

Тяжело вздыхает, брови хмурит недовольно, хотя куда уж дальше, итак свирепее медведя выглядит.Садится рядом, ругается сквозь зубы.

– Не было печали... А теперь у меня есть Юля, - окидывает быстрым взглядом и срывается с места.

Тошнота усиливается от движения, быстро задышав, хватаюсь за желудок. Кажется мы сейчас вынуждены будем съехать на обочину. Одно радует, в обморок не грохнулась, карусель остановилась.

Приказываю себе осторожно дышать, расслабиться. Выходит плохо.

– Остановиться?
– спрашивает резко.

Вздрагиваю как от удара. Жутко колючий сейчас.

– Нет, - выдавливаю с трудом.

Пристальный взгляд полосует, ледяной и горячий одновременно. По щекам жар ползет, расходится дальше, по груди, плечам, охватывает все внутренности. Отпускает, вернув глаза на дорогу, я даже выдыхаю облегченно, тошнота и та почти ушла, притихла, видимо со страху. Тяжелое молчание в салоне теплом висит, до жути хочу заговорить, прикусываю язык опасливо. Наверное не стоит сейчас хоть звук издавать, да и на дорогу смотреть тоже. Несемся кометой, совершая опасные маневры, распугивая неторопливых водителей.

Изучая каменное лицо Ариса, задерживаю дыхание, когда неожиданно свернув, тормозит. Позволяю сделать себе выдох после полной остановки. Дурацкая привычка, знаю же ни черта не помогает и все равно из раза в раз. Он знает что смотрю, намеренно не позволяет поймать взгляд и прочесть, что в нем. Значит открыт сейчас, уязвим, будь иначе...

Телефон его взрывается мелодией, достает из кармана и покидает автомобиль, приложив к уху. Быстрым шагом скрывается за дверями популярного фастфуда.