Обратная сторона смерти

Мединг Келли

Я никогда не хотела влюбляться. Ни до своей первой смерти, ни после, но, думаю, не нам решать, кого мы любим. Но и бывшая я, и та, что в новом теле, люблю тебя. Я люблю тебя. Я не так часто говорю это, но мне нравится думать, что ты поверил мне, когда это сказала. — У меня перехватило дыхание, глаза защипало от слез. — Я не хотела любить тебя, но все равно люблю. И думаю, что, наконец-то, повзрослела и поняла, что влюбленность не дает гарантии, что мы не причиним друг другу боль. Но даже когда мы это делаем, то не сдаемся. Мы исправляем это. С Тэкери

я была трусихой и не хотела, чтобы ты видел мою трусость. Я не хотела признавать, что проявила слабость. Что оказалась слабой с Феликсом. Легче было оттолкнуть тебя, чем говорить об этом. И я очень сожалею.

Слезы капнули на мою руку. Я не стала вытирать соленые капли. Мне было все равно, кто увидит, как я плачу.

— Мы флиртуем со смертью каждый божий день. Она всегда поджидает за углом, Вайят, чтобы забрать одного из нас. И я не могу позволить смерти и дальше управлять моей жизнью. Больше нет. Любовь не делает меня слабой, Вайят, теперь я это знаю.

Перед глазами стояли образы Вайята, Алекса и Фина, Авроры и Авы, даже Джесси и Эша, напоминая мне о людях, о которых я заботилась и любила. Некоторых потеряла, за других все еще боролась, несмотря ни на что.

— Любовь делает меня сильнее. — Я рассмеялась и, всхлипнув, вытерла нос рукой. — Это звучит как текст из гребаной поздравительной открытки. Но теперь у меня есть нечто более могущественное, за что я могу сражаться, чем просто честь и незнакомые невинные люди. Теперь я знаю, что в любви есть настоящая сила. — Я прижалась лбом к его лбу, ощущая жар, слыша аппарат, который измерял его дыхание, монитор, который отсчитывал удары его сердца. — Я просто надеюсь, что не поняла это все слишком поздно.

Я посидела так некоторое время, притворяясь, что Вайят чувствует мое присутствие и может впитывать мою силу. Я сидела, пока у меня не заболела спина и шея, и мне пришлось выпрямиться. Вайят не пошевелился, да я и не ожидала этого.

— У меня назначена встреча, — сказала я. — Надеюсь, что она поможет составить план, включающий разведку, вторжение, эвакуацию и уничтожение большого количества врагов.

— Это было в некотором роде поэтично, — произнес Майло.

Услышав его голос, я вскочила с кровати и рявкнула:

— В следующий раз кашляни или еще как-нибудь дай о себе знать.

Он прислонился к дверному косяку, засунув руки в карманы. Он был бледный и буквально кипел от нерастраченной энергии: ярости, горя, разочарования. Майло хотел быть на поле боя, частью решения проблемы, а не оставаться позади из-за пулевой раны.

— Все жужжат о добытой тобой информации и гадают, откуда ты ее взяла, — добавил он.

Я моргнула. Я не просила Тибальта, Астрид или кого-либо еще в отряде Бэйлора держать моих информаторов в секрете. Но они все же это сделали. В Триадах мы часто действовали по принципу «не спрашивай и храни секреты», когда дело доходило до получения информации. Чем больше людей знали о ваших информаторах, тем меньше вероятность, что вы получите полезную от них информацию. Приятно видеть, что

это правило все еще действует.

— Неважно где. Главное, чтобы она была полезной, — ответила я.

— Я знаю, но терианцы не привыкли так работать. Я высказал мысль, что ты, вероятно, получила информацию от гремлинов.

— С чего ты взял?

Он слегка пожал плечом.

— Шелби мне не поверила. Фелия, с которой он был, подумала, что это нелепая идея. Потому что гремлины — мерзкие маленькие существа, которые не помогают никому, кроме самих себя.

Я чуть не рассмеялась. Очевидно, не только люди имели скрытые предубеждения против других рас. Вспомнив бурную реакцию Фина на запах мочи гремлинов, я предположила, что терианцы и гремлины нечасто пересекались.

— Так ты именно к ним ходила, верно?

— Да, — сказала я. — Да еще и с Тибальтом.

— Как это было?

— Ностальгия замучила.

— Часто когда ты рядом, что-то взрывается.

Резкий ответ замер у меня на языке. Он прав. Первая квартира Руфуса, фабрика картофельных чипсов, полукровка на больничной парковке, Феликс…

— Это правда, — сказала я. — Мне жаль, что тебе пришлось увидеть, как это случилось с Феликсом.

Майло нахмурился.

— Феликс умер две…

— Я знаю, он умер две недели назад. Но от этого видеть, как взрывается его тело ничуть не легче, верно?

Как и мне было тяжело выстрелить Алексу Форрестеру в затылок. У убитого мной полукровки было лицо человека, о котором я когда-то заботилась. У полукровки, который взорвался в нашей тюрьме, — лицо человека, о котором Майло когда-то заботился. Любил.

— Да, тяжело, — согласился Майло. — По крайней мере, сейчас он обрел покой.

— Но ты нет.

— Нет. Даже близко. — Он стиснул зубы, казалось, собираясь добавить что-то, затем тяжело сглотнул. — Джина попросила меня остаться здесь во время собрания.

Вероятно, уже чертовски близко к полудню.

— Спасибо, что посидишь с ним.

— Все равно заняться больше нечем.

— И все же.

Он кивнул. Майло казался таким уставшим, намного старше своих двадцати лет. Я еще раз крепко сжала руку Вайята и затем ушла.

В Боевой комнате собрались не только командиры отделений, но и все бывшие кураторы, горстка бывших охотников и немало более высокопоставленных членов терианского населения вместе со своими командирами отделений. Только вампиров не было, которые застряли в карантине.

У дальней стены один куратор выделялся среди толпы, и не только потому, что он сидел, в то время как остальные стояли. Руфуса Сент-Джеймса не раз приглашали присоединиться к нам в качестве члена оперативного штаба. Его опыт куратора бесценен, и он обладал потрясающим тактическим складом ума. Его старая Триада была такой же сильной, как и моя, пока их всех не убили, а его чуть не убил полукровка, покалечив.

Кажется, правду говорят, что грандиозный кризис объединяет людей, потому что Руфус был здесь, тихо болтая с Невадой, Шарпом и Тибальтом.