Обреченное королевство
Шрифт:
— Сил…
— Я виновата в том, что произошло с тобой, — сказала она тихо. — Я это сделала.
Каладин, нахмурившись, шагнул вперед.
— Мы оба тут замешаны, — продолжала она. — Но без меня ты бы не изменился. Я… я кое-что взяла у тебя. И дала кое-что взамен. Так это всегда происходит, хотя я не помню, что и когда.
— Я…
— Шшш, — сказала она. — Я говорю.
— Извини.
— Я могу остановить это, если будет на то твоя воля, — сказала она. — Но мне бы не хотелось опять становиться тем, кем я была. Меня это
И она поглядела на Каладина с печалью.
Он посмотрел в ее глаза и глубоко вздохнул.
— Идем, — сказал он, повернулся и пошел от полуострова.
Она полетела над ним, став ленточкой света. Вскоре они дошли до кряжа, ведущего в военлагеря. Каладин повернул на север, в лагерь Садеаса. Крэмлинги вернулись в свои дыры и трещины, но многие из растений еще давали своим листьям купаться в холодном воздухе. Когда он проходил мимо, листья прятались, и трава напоминала мех какого-нибудь черного ночного зверя, освещенного Саласом.
Почему ты избегаешь ответственности…
Он не избегает ответственности. Наоборот, он взвалил на себя слишком много ответственности! Так все время говорил Лирин, ругая Каладина за то, что тот чувствовал себя виноватым за все смерти, которые не смог предотвратить.
Хотя, да, есть кое-что, за что он цепляется. Отговорка, вроде мертвого императора. Душа ходячего трупа. Апатия. Вера, что он ни в чем не виноват и не мог ничего изменить. Если человек проклят или верит, что ему не о ком заботиться, тогда ему не больно, когда он терпит очередное поражение. Эти поражения нельзя было предотвратить. Что-то — или кто-то — предопределило их.
— Если я не проклят, — тихо сказал Каладин, — почему я выживаю, когда все гибнут?
— Из-за нас, — ответила Сил. — Эта связь. Она делает тебя сильнее, Каладин.
— Тогда почему она не делает меня настолько сильным, чтобы я смог помочь другим?
— Не знаю, — сказала Сил. — Может быть, придет время, когда у тебя все получится.
Если я откажусь от нее, я стану таким, как был, нормальным. И для чего… чтобы умереть, как остальные?
Он продолжал идти в темноте, проходя мимо огоньков, отбрасывавших слабые тени на камни перед ним. Усики пальцемха, собравшиеся группами. Их тени казались руками.
Он много думал о том, как спасти мостовиков. И только сейчас сообразил, что хотел спасти себя, а потом уже их. Он поклялся не датьим умереть, зная, что будет, если они умрут. Ведь ходячий труп угрожал взять над ним верх, зная, как он ненавидит проигрывать.
Что это? Почему он с таким упорством искал причины, по которым его могли проклясть? Чтобы объяснить свои поражения?
Каладин пошел быстрее.
Он
Он побежал, не быстро. Но скоро уже несся стрелой.
Но если дело не в нем— помогал ли он им из-за страха увидеть их мертвыми или из-за ненависти к поражениям — тогда дело в них. В вежливых колкостях Камня, энергии Моаша, серьезной грубоватости Тефта или спокойном доверии Пита.
Что он может сделать, чтобы защитить их? Сдаться иллюзиям? Найти предлоги?
Надо хвататься за любую возможность помочь им, и не имеет значения, насколько изменится он сам. Разве важно, насколько это нервирует его или какое бремя ему приходится на себе нести?
Он влетел на склад леса.
Четвертый Мост сидел вокруг вечернего костра, болтая и смеясь. Почти двадцать раненых из других бригад ели с благодарностью. Просто поразительно, насколько быстро они потеряли выражение тупого безразличия и стали смеяться вместе с остальными.
В воздухе стоял запах острого рогоедского супа. Каладин замедлился и остановился рядом с бригадниками. Некоторые озабоченно посмотрели на него, запыхавшегося и исходящего п'oтом. На его плечо приземлилась Сил.
Каладин поискал взглядом Тефта. Пожилой воин сидел под скосом крыши барака и глядел на камни перед собой. Он еще не заметил командира. Каладин сделал остальным знак продолжать, подошел к Тефту и сел на корточки рядом с ним.
Ветеран удивленно посмотрел на него.
— Каладин?
— Что ты знаешь? — тихо, но напряженно спросил Каладин. — И откуда тебе это известно?
— Я… — шепотом начал Тефт. — Моя семья принадлежала к тайной секте, которая ожидает возвращения Сияющих. Я ушел от них, когда был совсем молодым. Думал, что это чепуха.
Судя по колебаниям в голосе, он передумал.
Ответственность.
— Что ты слышал о таких, как я?
— Очень немногое, — ответил Тефт. — Только рассказы и легенды. На самом деле никто не знает, на что были способны Сияющие, парень.
Каладин встретился с ним взглядом и улыбнулся.
— Тогда мы выясним это вместе.
Глава пятьдесят восьмая
Путешествие
РеШипер, Мать Полуночи, породившая мерзких тварей, чья сущность темнота, ужас и пожирание жизни. Она здесь! Она смотрит, как я умираю!
— Я терпеть не могу ошибаться. — Адолин откинулся на спинку стула, одна рука лениво лежит на хрустальном столике, другая встряхивает вино в бокале. Желтое вино. Сегодня он не на дежурстве, может слегка расслабиться.