Обреченное королевство
Шрифт:
— Я так понимаю, что это конец истории, — сказал Садеас, когда на песок вышли два следующих дуэлянта.
— Да, — сказал Далинар.
— И вы запомнили слово в слово такой большой кусок?
— Ну, наверно, несколько слов я перепутал.
— Зная вас, это означает, что вы могли забыть пару восклицаний.
Далинар нахмурился.
— Не будьте таким жестким, старый друг, — сказал Садеас. — Это был комплимент. Своего рода.
— Что вы думаете об истории? — спросил Далинар, когда дуэлянты начали сражаться.
—
— Не только, — возразил Далинар. — Раньше я думал как вы, но сейчас начал понимать. Он шел потому, что хотел получить новый опыт. Он хотел сделать то, что делает его народ. Вы считаете это метафорой, но, как мне кажется, он действительно хотел узнать, на что это похоже — идти пешком так далеко.
Садеас глотнул вина и посмотрел на солнце.
— Можно установить какой-нибудь тент или навес?
— Я люблю солнце, — сказал Элокар. — Я провожу слишком много времени в этих пещерах, которые мы называем домами.
Садеас, округлив глаза, посмотрел на Далинара.
— Большая часть « Пути Королей» построена как тот отрывок, который я вам процитировал, — сказал Далинар. — Метафора из жизни Нохадона — настоящее событие, превращенное в пример. Он называет их сорок парабол.
— И все они такие же смешные?
— Эту я считаю великолепной, — тихо сказал Далинар.
— В этом я не сомневаюсь. Вы всегда любили сентиментальные истории. — Садеас поднял руку. — Это тоже комплимент.
— Своего рода?
— Точно. Далинар, друг мой, вы всегда были очень эмоциональным. Это делает вас гением, хотя и мешает хладнокровно мыслить. Но поскольку чувства подсказали вам спасти мою жизнь, я это переживу. — Он потер подбородок. — Полагаю, я должен, по определению.
— И мне так кажется.
— Остальные кронпринцы считают вас слишком самоуверенным. И конечно, вы знаете почему.
— Я… — Что он мог сказать? — Я не хочу, чтобы обо мне думали так.
— Вы провоцируете их. Тем, например, что отказываетесь отвечать на их доводы или оскорбления.
— Протест только привлечет излишнее внимание к проблеме, — сказал Далинар. — Самая лучшая защита — правильные действия. Будь добродетельным — и ты можешь ожидать соответствующего отношения к тебе от тех, кто вокруг.
— Ну вот, опять, — сказал Садеас. — Кто говорит таким образом?
— Далинар, — сказал Элокар, не отрывая взгляда от дуэлянтов. — И мой отец, в последнее время.
— Вот именно, — сказал Садеас. — Далинар, дружище, все остальные не могут поверить, что такое можно говорить всерьез. Они предполагают, что здесь какая-то интрига.
— А вы? Что думаете
— Я вижу здесь правду.
— Какую?
— Ту, что вы слишком самоуверенны, — беспечно сказал Садеас. — Но говорите совершенно честно.
— Я уверен, что и это вы тоже считаете комплиментом.
— На этот раз я пытался разозлить вас. — Садеас поднял бокал вина, приветствуя Далинара.
Элокар, со своей стороны, усмехнулся.
— Садеас. Это было почти умно. Не должен ли я объявить тебя новым Шутом?
— А что случилось со старым? — энергично поинтересовался Садеас, как если бы надеялся, что с Шутом приключилось какое-то несчастье.
Усмешка Элокара сменилась сердитым взглядом.
— Он исчез.
— Неужели? Какое несчастье.
— Ба, — Элокар махнул рукой в боевой рукавице. — Не в первый раз. Со временем он вернется. Ненадежный, как само Опустошение, вот он какой. Если бы он не смешил меня до слез, я бы давно заменил его.
Они замолчали; дуэль продолжалась. Еще несколько светлоглазых — мужчины и женщины — смотрели, сидя на похожих на скамьи ярусах. Далинар с неудовольствием заметил, что появилась Навани, болтавшая с группой женщин, среди которых находилась последняя любовь Адолина, золотисто-каштановая писец.
Глаза Далинара остановились на Навани, впитали ее фиолетовое платье и зрелую красоту. Она записала его самое последнее видение, не пожаловавшись, и, кажется, простила его за то, что он так резко выгнал ее из комнаты. Она никогда не насмехалась над ним, никогда не сомневалась в нем. Он ценил ее отношение. Должен ли он поблагодарить ее или она расценит его благодарность как приглашение?
Он отвернулся от нее, но обнаружил, что, глядя на дуэлянтов, все равно видит ее, краем глаза. Так что он, вздохнув, поднял глаза в небо и прищурился, защищаясь от полуденного солнца. Снизу доносились звуки — металл бил о металл. За его спиной несколько больших улиток припали к камню, ожидая воды сверхшторма.
Так много вопросов, так много неясного. Он слушал « Путь Королей» и пытался понять, что означали последние слова Гавилара. Как если бы они были ключом как к его безумию, так и к природе видений. Но голая правда состояла в том, что он ничего не знал и не мог полагаться на свои решения. Это разрушало его мало-помалу, кусочек за кусочком.
Над этими продуваемыми ветром равнинами облака появлялись не слишком часто. Здесь всегда пылало солнце, прерываемое только яростными сверхштормами. На остальной Рошар сверхшторма влияли — но Востоком жестокие неприрученные шторма правили, как своей вотчиной. Может ли какой-нибудь смертный король даже надеяться объявить эту землю своей? Легенды говорили, что когда-то на Ничейных Холмах, пустых равнинах и в непроходимых лесах жили люди. Натан, Гранитное Королевство.