Обреченное королевство
Шрифт:
— Он может стать чемпионом, если пожелает.
Далинар знал, что Адолин этого хочет. Но всегда отказывался от схваток, которые позволили бы ему приблизиться к завоеванию титула. Далинар подозревал, что таким образом Адолин придерживается Кодекса. Чемпионаты и турниры должны происходить в редкие перерывы между войнами. Однако защищать честь семьи надо всегда.
В любом случае Адолин сражался не ради рейтинга, и поэтому остальные Носители Осколков недооценивали его. Они быстро соглашались на дуэль с ним, и иногда его вызывали даже те, кто не владел Осколками. По традиции такие
Далинар содрогнулся от мысли, что кто-то другой мог надеть его Доспехи или взять в руку Носитель Присяги. Это казалось неестественным. И, тем не менее, аренда королевских Клинка и Доспехов — или, перед тем как была восстановлена королевская власть, Клинка и Доспехов кронпринца — была давней прочной традицией. Даже Гавилар не осмелился отказаться от нее, хотя втайне не раз сожалел.
Адолин нагнулся, уходя от очередного удара, и перешел в защитную стойку. Реси оказался не готов к этому — хотя он и сумел ударить Адолина в правый полдрон, удар получился слабым и скользящим. Адолин перешел в наступление, Клинок замелькал в воздухе. Реси отступил и сосредоточился на отражении ударов, благо стойка камня позволяла.
Адолин отбил Клинок в сторону, заставив противника нарушить стойку. Реси восстановился, но Адолин повторил прием. Реси со все большим трудом принимал стойку, и Адолин начал бить, то с одной стороны, то с другой. Быстрые несильные удары, чтобы заставить противника нервничать.
И это сработало. Реси взревел и изо всех сил нанес характерный для стойки камня удар наотмашь. Адолин, перехватив Клинок правой рукой, поднял левую и принял удар на неповрежденный вэмбрейс. Тот треснул, но в это мгновение Адолин взмахнул своим Клинком и ударил Реси в уже поврежденный левый набедренник.
Раздался металлический треск, и набедренник разлетелся на куски, которые дымились и сверкали, как расплавленный металл. Реси отпрыгнул назад; его левое бедро больше ничто не защищало. Поединок закончился. Более важные дуэли иногда продолжали до двух и даже трех разбитых пластин, но это было крайне опасно.
Высшая судья встала и объявила о конце боя. Реси похромал прочь, сорвав с себя шлем и бормоча ругательства. Адолин отдал противнику честь, коснувшись тупой гранью Клинка своего лба, потом выпустил Клинок и поклонился королю. Другие часто смешивались с толпой, чтобы получить порцию похвал, но Адолин вернулся в тент.
— Действительно талантливый, — сказал Элокар.
— И такой… завидный жених, — сказал Садеас, потягивая вино.
— Да, — сказал Далинар. — Иногда я хочу, чтобы настал мир и он смог бы посвятить себя дуэлям.
Садеас вздохнул.
— Вы опять о том, чтобы бросить войну, а, Далинар?
— Я имел в виду совсем не то.
— Ты до сих пор сожалеешь, что проиграл тот спор, дядя, — сказал Элокар, поворачиваясь к ним. — И продолжаешь плясать вокруг да около, со страстью говоря о мире. Люди в лагерях называют тебя трусом.
Садеас фыркнул.
— Он не трус, Ваше Величество. Я могу это подтвердить.
— Тогда в чем дело? — спросил Элокар.
— Слухи, Ваше Величество, ни на чем не основанные, —
— Тем не менее ты не ответил на мой вопрос, — сказал Элокар. — Если бы ты принимал решение, дядя, ты бы увел нас с Разрушенных Равнин? Ты трус?
Далинар заколебался.
« Объедини их, сказал голос внутри него . Это твоя задача, я поручаю ее тебе».
Трус ли я?спросил он себя. Нохадон потребовал от него, в книге, проверить самого себя. Никогда не быть настолько уверенным или высокомерным, чтобы не искать правду.
Элокар спросил его не о видениях. И тем не менее Далинар иногда в душе называл себя трусом, по меньшей мере в вопросе отречения. Если он хочет отказаться от власти из-за того, что происходит с ним, это и означает избрать легкий путь.
Я не могу уйти,осознал он. Не имеет значения, что происходит. Я должен дойти до конца. Даже если сойду с ума. Или, — мысль, беспокоившая его все больше и больше, — даже если эти видения — настоящие, пришедшие из подозрительного источника. Я должен остаться. И разработать план, гарантирующий, что в самом худшем случае не утяну за собой весь дом Холин.
Вот такой трудный путь. Ничего ясного, все затянуто мглой. И он был готов сбежать, потому что любит ясные дороги. Принимая решение остаться кронпринцем, он, похоже, кладет важный краеугольный камень в основание самого себя.
Он не отречется. Точка.
— Далинар? — спросил Элокар. — Ты… ты хорошо себя чувствуешь?
Далинар мигнул, сообразив, что забыл о короле и Садеасе. Взгляд в никуда вряд ли улучшит его репутацию. Он повернулся к королю.
— Да. Если бы я мог командовать, я бы свернул все десять лагерей и вернулся в Алеткар.
Что бы ни говорили другие, это не трусость. Он только что победил свою трусость и знает ее в лицо. Это что-то другое.
Король выглядел ошеломленным.
— Я бы прекратил войну, — твердо сказал Далинар. — Но не потому, что я боюсь сражаться. Нет, я боюсь за Алеткар; конец боевых действий помог бы обезопасить нашу родину и гарантировать верность кронпринцев. И послал бы еще больше ученых и посланников; пускай они выясняют, почему паршенди убили Гавилара. Мы слишком быстро сдались. Быть может, убийство было заказано их негодяями или бунтовщиками.
Я бы приложил все усилия, чтобы понять их культуру, — да, она у них есть. И если дело не в бунтовщиках, я бы продолжил спрашивать, пока не понял, почему они сделали это. Я бы потребовал выкупа — возможно казни их короля, — в обмен на мир. Что же касается гемсердец, я бы поговорил со своими учеными и нашел бы лучший способ удержать эту территорию. Возможно, построив здесь город и обезопасив Ничейные Холмы, мы могли бы расширить наши границы и объявить Разрушенные Равнины своими. Я бы не оставил полностьюмысль о мщении, Ваше Величество, но более тщательно обдумал ее — и заодно всю войну. Сейчас мы знаем слишком мало, чтобы действовать достаточно эффективно.