Обреченные на гибель (Преображение России - 1)

Сергеев-Ценский Сергей Николаевич

– Считал и считаю человека этого ненормальным.

Когда Алексей Иваныч, ставший просто Дивеевым, ходил из угла в угол по пустой и холодной кордегардии, зловонной и полутемной (чуть горела маленькая чадная лампочка), - Макухин приехал с Натальей Львовной в знакомую ему гостиницу "Бристоль", и тут же согласился с нею, что снять надо не один, а два номера рядом: жених и невеста - не муж и жена, - и ничуть не удивило его, что все время она говорила об Илье: раненый, может быть, уже умер теперь, - и все-таки он - ее бывший жених, такой же, как он теперь, только гораздо более

ей знакомый.

Чай пили они в номере Натальи Львовны. Вся полная своей неожиданной встречей с Ильей (и какою встречей!), она имела вид оглушенный... Даже чуть сутуливший ей спину мослачок, который как-то заметил Алексей Иваныч, стал как будто заметнее, вырос за эти часы, - отчего даже и голову подымала она с трудом, и при электричестве сверху, при мягком матовом свете сама точно светилась вся изнутри, и глаза ее казались Макухину иконно-огромными, и бледные щеки фарфорово-неживыми.

Макухин сам налил ей чаю, поставил перед нею сухарницу, но она сидела, охватив колено руками, к столу боком, совершенно о себе забыв... Так много было предположений и вопросов в ней, и все об Илье: куда он мог ехать?.. Откуда?.. Где он жил последнее время?.. Зачем ехал?.. Знал ли Алексей Иваныч, что его встретит?.. Может быть, это даже было условлено... А если условлено, то зачем?.. И правда ли, что Илья был знаком с его женою?.. Не принял ли Алексей Иваныч ее Илью за кого-то другого, - своего?

Макухина удивляла такая масса вопросов: никогда не приходилось слышать ни от кого раньше такого потока, такого водоворота слов и совершенно не о деле (не считал, конечно, этого "делом" Макухин). Очень сложный, кропотливо вышитый женский мир подошел к нему так близко впервые. Раза два он было решился напомнить ей, что чай остынет, но она его не слышала. Потом он вылил ее холодный стакан в умывальник, налил ей горячего чаю и придвинул сухарницу еще ближе к ней, но она не заметила и этого.

Она говорила (в который уже раз!):

– Хорошо, я допускаю, что Алексей Иваныч (у него уж это в манию обратилось!), что он мог узнать об Илье от кого-нибудь... Могли дать ему телеграмму: "Илья выезжает завтра (например) туда-то"... Кто-нибудь у него следил за Ильей... Но почему же вчера он мне не сказал?.. Почему не сказал?.. Мямлил что-то такое и не сказал самого важного!.. И уехал!.. Так неожиданно!.. Ведь только что приехал от Ильи и опять уехал!.. И хоть бы имя мне сказал когда-нибудь, - я бы по одному имени догадалась!..

– Илья - имя простое, - у всякого может быть, - заметил Макухин и добавил спокойно: - Опять чай ваш застынет!..

– Он мне говорил о каком-то месте, - вспомнила Наталья Львовна. Будто искать ездил место себе, а это он его выслеживал, Илью... И так долго помнить: шесть месяцев!.. Бесчеловечно! Конечно, Илья не обращал внимания, я его знаю... Ну, скажите, - разве же он не мог уйти?.. Заметил, что он - здесь же, на том же вокзале, - и уйди!.. Просто, - встань и уйди...

– Там около него старик один хлопотал, - как будто я его где-то раньше видел, - вставил Макухин, выпивая уже четвертый стакан.

– Старик?.. Я не видала... Доктор, должно быть... А может быть, он умирает теперь там в больнице, умирает, а мы здесь сидим!..

Может быть, умирает он!..

Так много тоски было в ее голосе и особенно в огромных неплачущих глазах, что Макухину стало очень неловко, и он застенчиво отставил свой недопитый стакан и сказал угрюмо:

– По телефону справиться можно... Позвонить в больницу, - должны справку дать...

– Можно?.. Разве можно?.. Куда же звонить?.. И дадут справку?.. Кого же вызвать?
– очень заволновалась она и вскочила.

Макухин посмотрел на свои золотые часы (серебряные, рабочие, он оставил дома, а сюда взял праздничные, золотые):

– Десять часов уже... Пожалуй что поздно...

– Поздно?.. Как поздно?.. Почему?.. Неужели поздно?.. А вдруг он умрет?..

– Умрет - воля божья... Другое дело, если бы мы помочь могли...

Однако Наталья Львовна уже накинула на шею вязаный белый платок.

– Телефон там внизу... Я видела... Как же я не подумала раньше?.. Ведь видела!.. Я сейчас...

И выбежала быстрее, чем Макухин мог придумать, как отсоветовать это. Он постоял немного около стола, думая, идти ему за нею или не надо; решил, что не идти неловко, можно обидеть этим, и, уходя, запер номер и ключ взял с собою. Но пока он медленно спускался вниз, Наталье Львовне уже ответили из конторы больницы, что там не знают.

– Говорят: "Тут хозяйственная часть"... Говорят: "Повесьте трубку!" пожаловалась ему она.

– А если завтра утром поехать туда?
– подумал вслух Макухин.

– Да-да - мы поедем, поедем завтра!.. Утром чтоб непременно поехать туда!..
– приказала она.

И мимо коридорного они подымались по лестнице рядом, и она говорила:

– Разве в больнице только один телефон?.. Это мне какая-то дура на центральной дала не тот номер... Но завтра надо встать раньше, и мы поедем... Он не умер, нет!.. Я бы непременно почувствовала, если бы он умер!..

А у дверей своего номера она сказала Макухину:

– Идите к себе и сейчас же ложитесь спать... А завтра утром, как встанете, - только пораньше!
– стучите ко мне... Впрочем, я и сама встану рано... Я, может быть, и не засну совсем... Ну, идите!..

Макухин учтиво поцеловал ее руку и пошел к себе. В его номере было все то же самое, что и в ее, и совершенно так же была расставлена мебель, но это был прежний его холостой, одинокий номер, случайный, временный, а настоящий его, теперешний был там, за стеною, и настоящее его теперешнее дело было ехать завтра в больницу узнавать, жив ли Илья... А так как для этого надо было встать рано (так было приказано только что), то он и заснул спокойно тут же, как лег.

Как и в тюрьме, около ворот больницы стояла будка, но в ней сидел старик не моложе восьмидесяти лет, - в тулупе, в шапке. Можно было не спрашивать его, кто он: на тулупе спереди пришпилена была медная табличка, а на ней выбитые буквы: "сторож". Сидел он забывчиво и сосал трубку. Обратился было к нему Макухин, как здесь найти одного больного, но он только мотнул во двор трубкой:

– Там пытайте...

Извозчик Макухина стал в ряд других извозчиков, а они с Натальей Львовной вошли во двор.