Обретая надежду

Солсбери Дж. Б.

Я сворачиваюсь калачиком на боку, прижимая подушку к груди, чтобы попытаться заглушить боль в моих обстоятельствах. Ожоги от сигарет Энтони причиняют боль, но физические следы, которые он оставил на мне, и близко не так разрушительны, как эмоциональные.

День ускользает, пока я барахтаюсь в омуте, который сама же и создала, и когда прыгаю в душ, чтобы подготовиться к работе, я убеждена в том, что мне нужно сделать. На автопилоте я выполняю все действия по подготовке, следя за тем, чтобы надеть рубашку с декольте повыше, где

мазь от ожогов скрыта пластырем. На секунду я ценю раны, благодарная за напоминание о том, почему я должна делать то, что лучше для Бена. Что лучше для меня.

По дороге на работу я звоню Бетани, зная, что она свяжется с Беном, если я не отвечу на ее звонки.

Подруга отвечает после второго гудка.

— Привет, Эш. Что случилось?

— Ты мне скажи. — Я выезжаю со стоянки у своего комплекса, солнце садится вдалеке. — Я отвечаю на твои звонки.

— О да, я подумала, что ты, вероятно, спишь. Я знаю, ты была безумно занята.

Я мычу в ответ.

— С тобой все в порядке? Ты сама на себя не похожа.

Ни хрена со мной не в порядке.

— Просто устала. — От своих мыслей. Сомнений. Копаний в своей собственной голове.

— Как Бен?

— Хорошо.

— Хорошо, и все? Теперь я знаю, что что-то происходит. Что случилось?

Дело не столько в том, что случилось, сколько в том, что должно произойти. Могу ли я доверить своей лучшей подруге правду? История доказывает, что не могу. Все, что я говорю, рано или поздно доходит до Бена.

— Я в порядке, правда. Поговорим позже, хорошо? — После того, как эта история с Беном останется позади, я расскажу ей все. — Мне нужно идти.

— Что случилось с Энтони?

Рукой крепче сжимаю мобильный телефон.

— Ты говорила с Беном.

— Да, но он мне ничего не говорит. Я беспокоюсь о тебе.

— Ну, не стоит. Я в порядке…

— Я знаю, — тихо говорит она. Нежно. — Мы никогда не говорили об этом, но я знаю. Два года назад?

Я останавливаю свою машину, ставлю ее на стоянку и закрываю глаза.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь…

— Ты была так счастлива, а потом однажды перестала. Я не была уверена, что случилось, но однажды Энтони привел тебя домой, и ты выглядела такой больной, что пролежала в постели пять дней.

— Черт…

— Ты сказала, что у тебя грипп, но так и не приняла ни одного лекарства от гриппа, которое я тебе принесла. И я слышала, как ты плакала в своей комнате, когда думала, что я сплю…

Между нами воцаряется тишина.

Она прочищает горло.

— Мне не потребовалось много времени, чтобы понять это.

Я откидываю голову назад, пытаясь сдержать слезы.

— Почему ты ничего не сказала?

— Подумала, что, если ты захочешь, чтобы я знала, ты бы мне сказала.

Падает первая слеза.

— Все это время ты знала? И ты все еще, ты…

— Ты моя лучшая подруга. И всегда ей будешь. Ничто не может этого изменить.

— У тебя сильные

чувства по поводу… этого. Твои религиозные убеждения. Я думала, ты возненавидишь меня.

— Никогда. — Ее ответ приходит так быстро и мощно, что на первый план выходит еще больше слез. — Я никогда не смогла бы ненавидеть тебя. И Бен тоже не стал бы.

Я качаю головой, хотя она меня не видит.

— Ты этого не знаешь. Если бы он знал, если бы знал все…

— Он все равно будет любить тебя. Может быть, даже полюбит еще больше, потому что ты должна знать, Эшли Кендрик, чем больше людей знают о тебе, чем больше ты впускаешь людей, тем больше тебя невозможно не любить.

Вот и все. Я теряю контроль. Рыдание вырывается из моего горла, и слезы текут по моему лицу.

— О, нет… — говорит она с таким сочувствием, что у меня болит в груди. — Что случилось? Поговори со мной.

— Я… я… — Еще один всхлип прорывается сквозь меня.

— Расскажи мне, позволь мне помочь тебе.

И поэтому, в своей слабости, я рассказываю все своей лучшей подруге и молюсь, чтобы она сохранила мои секреты.

ГЛАВА 26

ЭШЛИ

После разговора с Бетани и необходимости переделывать макияж в машине я опоздала на работу на двадцать минут. Я проскользнула в клуб незаметно для моего менеджера и сказала ему, что была на складе, когда он спросил, где я была.

Я так и не поговорила с ним об Энтони.

Когда вижу Энтони, он достает стеклянную посуду из посудомоечной машины. Он замирает и смотрит на меня извиняющимся взглядом, но я игнорирую его и протискиваюсь мимо, придерживаясь своей стороны бара. На минуту мне кажется, что я смогу его игнорировать. Похоже, он также стремится держаться от меня подальше.

Когда занимаюсь заправкой бумаги в кассовый аппарат, он подходит ко мне сзади. Не прикасается ко мне, но я чувствую его присутствие у себя за спиной.

— Мне правда жаль, детка…

— Не надо. — Я спокойно поворачиваюсь и смотрю ему в глаза, замечая небольшой синяк вокруг его носа. Хорошо. Я рада, что оставила след. — Не разговаривай со мной. Мы не друзья. Никогда ими не будем. И не называй меня деткой. Даже не называй меня Эшли. Просто оставь меня в покое.

Он переминается с ноги на ногу, на его лице боль.

— Ты в порядке? — Он кивает в сторону моей груди.

— Оставь. Меня. В покое.

Энтони вздыхает и кивает.

— Хорошо. Мне действительно очень жаль…

Отворачиваюсь от него, кипя от гнева. Мне хочется кричать. Понимает ли он, что я потеряла из-за него? Человека, от которого я должна отказаться из-за того, что он сделал? Из-за того, что мы сделали?

Но ничего из этого я не говорю, потому что Энтони в этом не виноват. Не совсем. Я единственный человек, ответственный за свои обстоятельства.