Обретение стаи
Шрифт:
— Ну… они не так часто летают, тебе повезло.
— Да уж! Они и ночью разворачиваются?
— Бывает. Но я же говорю — привыкаешь.
— Не представляю. Хотя… у нас под окнами с утра пораньше воют троллейбусы. У них там кольцо, где они ждут чуть ли не по часу. Лиана смеялась, что они целыми стаями приходят на лежбище.
— Лиана? Твоя мама?
— Нет, сестра старшая.
— Забавно.
— Ты про имя? Да уж, мама расстаралась. Хорошо хоть мне человеческое имя выбрала. Меньше вопросов.
— Да
— Ух ты! И теперь это твои тети?
— Да, сестры отца. А у тебя мама кем работает?
— Она… — Зоя отвела глаза. — Раньше в театре играла.
— Вон даже как!
— Так что ты там говорил насчет чая?
* * *
После чая они уселись на диван, и Торик подробно, во всех деталях, рассказал всю историю создания и развития Мнемоскана, как они со Стручком теперь решили называть прибор. Должно же у него быть какое-то название? Раз он сканирует память, пусть будет Мнемоскан. Ничем не хуже и не лучше других вариантов.
Зоя слушала, вникала, иногда задавала уточняющие вопросы. Похоже, тема ее зацепила. Но то, как осторожно она составляла предложения, выдавало ее сомнение в самой сути явления — в погружениях. Она верила, что Торик воспринимает все именно так. Однако научный подход, которому ее так хорошо обучили, предполагал не слепую веру, а проверку любого найденного факта, условие повторяемости и воспроизводимости полученных данных, а уж потом — создание некой теории, объясняющей наблюдаемое. Он закончил рассказ и теперь выжидательно смотрел на нее. Зоя молчала, обдумывая услышанное.
— Ну, что скажешь?
— Очень интересно. Я заинтригована.
— Я тоже!
— Насколько я поняла, ты теперь не знаешь, куда двигаться дальше?
— В общем — да. Понимаешь, можно бесконечно брать все новые сочетания параметров. Иногда получать результаты, чаще всего — не получать вообще ничего. Там, внутри, что-то происходит, мы задеваем какие-то механизмы, и они нам отвечают.
— Но все очень стихийно и непонятно, так?
— Именно!
— Можешь мне показать сам прибор? Как хоть он выглядит?
— Конечно, сейчас принесу. Только он такой… доморощенный, — смутился Торик, вспомнив скептическую ухмылку Стручка.
— Ну, ясно, что не телевизор фирмы «Сони», — улыбнулась она, — неси уже!
Торик поставил на стол ящичек Мнемоскана, подцепил шлем. Затем, к удивлению Зои, развернул плед под сеткой Фарадея.
— А это что такое?
— Это та самая штука, которая экранирует помехи, пока я сплю в ходе эксперимента.
— Симпатичная шотландка. По твоему описанию я поняла, что экран похож на клетку для попугаев.
— Функционально они похожи, да. Но я все-таки
— Логично.
— Хочешь попробовать?
— Э… пожалуй, не прямо сейчас. Но если соберусь с духом, может быть, когда-нибудь… Как это вообще выглядит, когда идет эксперимент?
— В смысле? Вот тут я лежу, вот так застегиваюсь, на мне шлем, провода идут к прибору. Включаемся, задаем параметры, время возврата, если нужно, и — вперед! Я засыпаю, если все сделано правильно, сон довольно быстро переходит в погружение. Если нет, я просто сплю.
— С этим разобрались. Но ты еще говорил о данных?
— А, ну да: вот здесь, на плате, есть интерфейс, через него я перегоняю данные на компьютер, где стоит программа, которая записывает их на жесткий диск.
— И что это за данные? Физически и логически.
— Физически это, насколько я понимаю, некая часть энцефаллограммы моего мозга, пока я сплю.
— То есть то, что ты подаешь на кожу своей головы?
— Нет-нет, наоборот! То, что «моя голова», как ты выражаешься, мне передает в ответ на входные сигналы.
— Допустим, а тогда логически это что?
— Ты знаешь, я пока не заморачивался сжатием данных, упаковкой в структуры…
— Торик, хватит расшаркиваться! Я же не приемная комиссия!
— Но ты так серьезно спрашиваешь. В общем, я как принимаю поток последовательных двухбайтовых слов на каждом отсчете, так их и записываю в файл. Все равно пока не придумал, что можно с ними делать.
— Вот это очень хорошо. Несжатые растры дают сразу много информации, с ними можно работать. А как ты их потом различаешь — какой файл к какому опыту относится?
— По журналу — вот, смотри, я веду журнал с самых первых экспериментов — фиксирую параметры, дату, время и беру оттуда номер для имени файла. А после погружения, когда файл уже готов и лежит на диске, я в качестве имени ставлю как раз этот номер. Так что связь однозначная.
— Мм, тоже неплохо. Но по-хорошему, конечно, лучше бы ты либо создавал еще один файл со всей этой информацией и с тем же номером, либо вписывал все в существующий — но тогда там понадобится структура. Если так сделать — любым способом — я могла бы покрутить эти данные у себя.
— «Покрутить»? Что ты имеешь в виду?
— Как обычно: я бы прочитала их в Маткаде, написала фильтры, настроила виды, создала нужные представления.
— В Маткаде?
— Ну да, это мой основной рабочий инструмент. Я же тебе рассказывала еще тогда, в магазине, помнишь?
— Да, что-то такое вроде говорила. А как передать тебе данные?
— Быстрее и проще получится, если делать двумя файлами — данные твои растром, как сейчас, а параметры — простым текстовым. А передавать — да как угодно. Можно на дискетках. Или, если данных много — на сиди. Сделаешь?