Обретение стаи
Шрифт:
Я достаю зеленые наушники, которые сделал папа, разматываю длинный провод, втыкаю кабель в телерадиолу и усаживаюсь на стуле подальше, рядом с кроватью. Сюжет неспешно разворачивается, герои ищут сапожника Сердюка, я поглядываю в полглаза — пока не очень интересно. Откидываюсь на стуле и машинально берусь за никелированную спинку кровати. И тут…
Все меняется буквально в один миг. Вот, только что я сидел и спокойно смотрел телевизор. А в следующую секунду меня пронзает… даже не боль, а очень сильная и неприятная смесь ощущений. Жар, крупные мышцы невыносимо сводит судорогой, рот наполняется
Мне все равно, что творится на экране. Хочется только одного — чтобы этот ужас скорее прекратился. Я изо всех сил рванулся, пытаясь вскочить, но не тут-то было. Злая сила держит меня, не давая пошевелиться ни на сантиметр. Скрученные судорогой мышцы болят, продолжают сжиматься, и в какой-то момент правую руку выворачивает так, что она соскакивает со спинки кровати.
Внезапно все кончилось. Я падаю на пол, как подкошенный. Все тело болит, руку жжет, а сердце бешено стучит. Краем глаза я еще успеваю заметить, как падают зеленые наушники, обрывая свой провод, а мир рывком переворачивается, и я выпадаю в привычную реальность…
* * *
Сердце неистово колотилось, как после бега. Адреналин захлестывал мысли и ощущения тяжелой алой волной, мешая думать и распутывать крючочки сетки Фарадея. Хотелось немедленно вскочить, порвать все и убежать подальше из этого страшного места. Теперь он лучше понимал Зою — вдруг она увидела в погружении что-то подобное? Да, что бы люди про себя ни думали, внутри мы так и остались испуганными животными. Он старался дышать размеренно и глубоко, чтобы скорее успокоиться. Сел на диване. Остановил запись файла. Рутинные действия помогали вернуться в нормальную жизнь.
Как он мог забыть об этом неприятном приключении из своего детства? Может, это как раз тот самый случай, когда память блокирует травмирующие воспоминания? Что все-таки случилось в тот день? Его ударило током? Почему? Он не лез в розетки, не трогал оголенных проводов, вообще не делал ничего необычного или запрещенного. Как такое могло произойти? Он стал перебирать варианты и вдруг нащупал истину: никто не виноват.
Наушники втыкались в телевизор двумя способами — так или эдак. Для моно-наушников это было неважно. Отец месяц назад разбирался с заземлением своей радиостанции. Закапывать отдельный штырь на четыре метра в землю ему не хотелось, поэтому он использовал в качестве заземления обычную комнатную батарею. Мама недавно делала генеральную уборку, выметала мусор, тщательно мыла полы, залезая во все пыльные уголки. И нечаянно подвинула кровать на пару сантиметров ближе к окну. Теперь дальняя спинка кровати касалась трубы батареи. А дальше все вышло само собой.
Торик случайно воткнул наушники так, что на их дужку с телевизора теперь попадало анодное напряжение в сто восемьдесят вольт постоянного тока. И это тоже никому не мешало, пока он случайно не коснулся металлической спинки теперь уже заземленной кровати. А когда коснулся, все эти вольты приложились к его голове и руке, а обычный стул внезапно превратился в электрический. Посиди он под током еще минут пять, и некому было
По большому счет, ему повезло: отделался лишь испугом, и даже больница не понадобилась. К вечеру Торик окончательно пришел в себя, родителям так ничего и не сказал. Папа недовольно буркнул, что с наушниками надо обращаться осторожней, а не обрывать провода, и заменил кабель. Мама заметила легкий ожог на руке, но не сочла его опасным. А Торик с этого дня перестал слушать телерадиолу в наушниках. Больше никак не мог себя заставить.
Все вроде бы обошлось. Но позже, через пару лет, Торик стал подмечать за собой странные вещи. Обычные люди начинают чувствовать напряжение кожей где-то вольт с девяноста и выше. Он же легко угадывал пальцами наличие или отсутствие напряжения всего лишь вольт в двадцать. И совсем недавно они со Стручком это обсуждали. Так, может, секрет его «избранности», способности «погружаться», как раз в этом?
* * *
Немного успокоившись, он позвонил Зое.
— Спасибо, вроде получше. Слушай! Кажется, я вычислил одну их возможных причин, почему на меня прибор действует сильнее, чем на других.
— Да? И что это?
— Я вспомнил: в детстве я испытал сильный электрошок, который что-то изменил в организме.
Зоя помолчала, обдумывая варианты. Потом осторожно сказала:
— Сам вспомнил или?..
— Или. Вот только что прожил всю эту сцену в погружении. Сердце еще колотится.
— Торик! Ну разве так можно? Ты же еще не восстановился толком!
— Ты сама знаешь: мы не выбираем, что нам покажут.
— Это да, — сказала она мрачно, сразу вспомнив свой случай, но постаралась поскорее стряхнуть наваждение. — Знаешь, в этом есть смысл. Наше явление имеет электрическую природу — импульсы, напряжения, воздействие тока и тепла.
— Ну да.
— Логично предположить, что если субъект воздействия, то есть ты, имеет существенно другие электрические параметры, чем среднестатистический человек, то именно на нем эффект проявится лучше всего. Меня только одно смущает.
— Почему ты — тоже?
— Да. У меня-то не было электрошока. Никогда. По крайней мере, я не помню ни одного серьезного случая. А подвергать риску нового субъекта, скажем, Стручка или Вику, только чтобы проверить эту гипотезу, я бы не рискнула. Слишком легко получить фатальные последствия.
— Да уж… Цена истины слишком велика.
— Плюс еще не факт, что истина при этом нам откроется. Подумаем еще. Ой, пойду, у меня тут очередь собралась.
Глава 26. Дела конторские
Торик постучался. Сначала он ходил к Инге поговорить о коллаже, потом — чтобы узнать, как люди восприняли их творение, плюс честно выполнял наказ Матвейки — «дружить и поддерживать». А затем и сам не заметил, как стал заходить к ней просто так — пообщаться и отвести душу. Иногда она была занята, порой и ему бывало не до визитов. Но в целом оба старались найти время для общения.
— Какими судьбами, Толян? Садись, рассказывай!
— «Чем жизнь радует»?
— Ты смотри, запомнил! А она радует?