Обрученная с вороном 1
Шрифт:
Натаниэль обратил на нее свой взгляд. Мгновенье смотрел неуверенно, словно не знал, с чего начать, потом сказал:
— Я многое должен объяснить тебе, Равена.
Переход на обращение по имени резанул слух. Непривычно. Тан обращался к ней на «вы» и называл своей госпожой. Но ведь перед ней больше не Тан…
— Но для начала… — Он бросил взгляд на того, кто стоял рядом с ним, и снова повернулся к Равене. — У моего отца был младший брат. Габриэль — его сын, а значит… мой двоюродный брат.
Равена смотрела на него, и все вопросы, которые рвались наружу, камнем застревали в
Ее обманывали. Все это время ее обманывали. И ей страшно было спросить себя — зачем? Потому что внутренний голос подсказывал: там, где есть одна ложь — ложью может оказаться все.
За стенами замка тем временем усиливался взволнованный гомон: радостный и тревожный одновременно. Цветущий Карас поднял волну людских эмоций, и эта волна расходилась во все стороны, охватывая все больше людей.
— Прости, — сказал Натаниэль Равене. — Я должен предстать перед кланом.
Он вновь отвернулся от нее. Два вороньих крыла широко раскинулись, и, поднявшись над ограждением, Натаниэль словно нырнул вниз. Тот, кого он назвал своим братом, последовал за ним, а Равена, оставшись одна, подбежала к перилам. Схватившись за них руками, она посмотрела вниз.
Собравшиеся во дворе замка сначала расступились, чтобы дать приземлиться Натаниэлю, но только лишь его ноги коснулись земли, все, кто был рядом, опустились перед ним на колени и склонили головы. Гомон смолк. Стало так тихо, что Равена могла слышать даже шелест листвы в ветвях Караса.
Это было молчаливое признание господства Натаниэля над ними. Они преклонялись его крыльям — их совершенной красоте и мощи. Символу власти Клана Воронов.
Она видела, как слетаются с разных сторон к замку люди-вороны. Видела, как приземлились позади толпы Аласдер и его отец Сальман. Узнала старейшину Роха — деда Ули. Аласдер преклонил колена первым. С заминкой его примеру последовал старейшина Рох.
И только Сальман долго стоял, с недоверием и плохо скрываемой яростью взирая на Натаниэля, словно сопротивлялся покоряющей силе крыльев повелителя воронов. На миг Равене показалось, что она может читать в его сердце. Лицо Сальмана, его разочарованный и полный негодования взгляд, выдавали его — он жаждал, чтобы во главе клана стал его сын, считая того, кто до недавнего времени занимал это место, менее достойным. Но и этот гордый и честолюбивый старик в конце концов уступил. Он опустился на одно колено, и голова его в беспомощном смирении упала на грудь.
Двор перед замком и тропы почернели от вороньих крыльев, но клановцы продолжали прибывать. Они склонялись перед Натаниэлем все — знать, воины, слуги.
Тишину нарушил голос Аласдера. Он громогласно, так, что слышали все и каждый, воскликнул:
— Подчиняюсь и служу вам, глава клана! Пусть ваши крылья воцарятся над нами и защитят нас!
И тотчас огромное множество голосов подхватило его слова:
— Подчиняюсь и служу вам, глава клана! Пусть ваши крылья воцарятся над нами и защитят нас!
Руки Равены отпустили перила. Она попятилась. Сделала несколько шагов назад и, когда уже не могла видеть двор перед замком, остановилась.
Она вспомнила, как прошлой ночью в тот
«Женщина Клана Сапфиров должна была отдать главе другого клана свое сердце и… кое-что еще, — вспомнились ей слова, сказанные Амиром. — Таким образом, через главу весь клан получал возрождающую силу Клана Сапфиров».
Сама того не ведая, она поделилась с Таном… с Натаниэлем магией возрождения исчезнувшего Клана Сапфиров, по какой-то необъяснимой причине живущей в ее теле. А через Натаниэля исцеляющая сила распространилась на весь клан. А это означало, что именно Натаниэль истинный глава клана.
Равена повернулась спиной к ограждению смотрового этажа и, почти не чувствуя ног, направилась к лестнице. Спустившись этажом ниже, подошла к своей комнате, постояла немного, но входить не стала.
Двигаясь по коридору, она дошла до комнаты Тана… Натаниэля. Ей приходилось каждый раз мысленно себя поправлять. Трудно было привыкнуть к мысли, что тот, кого она так хотела видеть все эти восемь лет, с момента их встречи притворялся чужим для нее человеком.
Равена не сомневалась, что дверь в комнату не заперта, и не ошиблась. Она свободно вошла, сделала несколько шагов и остановилась, чтобы оглядеться. Равена уже была здесь раньше, когда Тан был болен из-за яда, но тогда ей не приходило в голову рассматривать его комнату.
Здесь не было ничего лишнего и… ничего личного. Кровать, стулья, столик с лампой, оружие на стене: копья с наконечниками разной длины и формы, мечи, боевой серп с цепью и клинком в форме вороньего клюва, лук.
Равена видела только одно тренировочное сражение между Натаниэлем и его братом, и тогда Натаниэль легко одержал победу. По всей видимости, он прекрасно владел любым из этих оружий. Пожалуй, только это она и могла с уверенностью сказать после беглого осмотра его комнаты. Потому что здесь не было даже легкого отпечатка его личности.
Тан был слугой. Его жизнь была посвящена служению господину. В этом причина? В самоотречении?
Равена подошла к ближайшему стулу, села — лицом к двери, — и стала ждать. В какой-то момент она потеряла счет времени, поэтому, когда дверь открылась, не смогла бы сказать, сколько находилась в этой комнате.
Вошел Натаниэль, а следом его брат. Равена поднялась со стула, и они сразу заметили ее.
— Почему ты здесь, Равена? — спросил Натаниэль.
— Я ждала тебя, — коротко ответила она.
Габриэль кашлянул, словно его было неудобно, и произнес:
— Я оставлю вас.
— Постой, — попросила Равена.
Он остановился.
— Да?
— Кольцо, — произнесла Равена.
Брат Натаниэля сначала смотрел озадаченно, потом его рот округлился, словно Габриэль понял, о чем она говорит. Подняв руку, он сказал:
— Оно поддельное.
Второй рукой он легко снял кольцо с пальца и как-то неловко произнес:
— Вот.
Потом снова кашлянул и с кивком головы поспешил покинуть комнату, закрыв за собой дверь.