Обрученные с Югом
Шрифт:
Я онемел от страха и ответить не мог. Он продолжил, и я почувствовал, что уже с трудом дышу.
— А может, лучше прирезать тебя, Лео? Прямо на этой аллее. Я могу сейчас прикончить тебя, и ни одна душа, включая тебя самого, не узнает, почему я это сделал. Или давай пофантазируем. Представим, что я выкопал кости твоего брата и в один прекрасный день ты просыпаешься рядом с ними. Как тебе такая фантазия, Лео? Лично мне нравится. А тебе, похоже, не очень. Хорошо, давай заключим договор. Я видел, как ты трахался однажды ночью со своей новой соседкой. Это не должно повториться. Ты меня понял?
Я кивнул.
— Только скажи кому-нибудь о нашей встрече, и я убью твоих мамочку
Внезапная вспышка фонарика ослепила меня, и нож убрали от моей шеи. И тут я испугался еще сильнее — я ощутил запах лака для ногтей. Незнакомец что-то рисовал на моем лбу.
— Не шевелись пять минут, — закончив, сказал он. — Поклянись, Лео. Скажи, как Молли Блум: «…да я сказала да я хочу. Да».
— Да я сказала да я хочу. Да, — повторил я заключительную фразу «Улисса».
Незнакомец спокойно пошел по аллее Столла, а я остался стоять в одиночестве, пытаясь совладать с темным ужасом.
Стоял я много дольше пяти минут. Лишь когда совсем рассвело, я сошел с места, сел на велосипед и поехал на Чёрч-стрит. Проезжая мимо «мерседеса», припаркованного у обочины, я посмотрел на свое лицо в зеркало заднего вида. Левый глаз покраснел, но до синяка, пожалуй, не дойдет. Левое стекло в очках треснуло. По-настоящему тревожило другое — как я и ожидал, у меня на лбу, словно клеймо, алела улыбающаяся рожица с крупной слезой на левой щеке. С помощью газеты и собственных ногтей я отскреб с лица мерзкое изображение, вошел в сад одного из подписчиков и, открыв кран, умылся. Из-за угроз этого типа я никому не мог рассказать о случившемся. Чтобы объяснить, как разбились очки, придется наплести историю о падении с велосипеда. Я ломал голову, с каким же зловещим, неизвестным миром я столкнулся в лице нападавшего.
Идея развлечь близнецов после ужасной ночи, которую они пережили, пришла внезапно и не осуществилась бы без поддержки отца. Через день после загадочного нападения в аллее я позвонил отцу из дома По и, попросив о помощи, услышал дрожь в его голосе. У меня защемило сердце, эта дрожь означала и желание помочь, и отцовскую надежду, что, может, хоть малая толика счастья заплутала и по ошибке достанется его единственному сыну. Он сразу понял мою идею и пообещал все подготовить.
— Значит, мне можно взять твою машину, отец? — Речь шла об отцовском «шевроле шеви» с откидным верхом, и я понимал, что прошу об очень большом одолжении. — Я буду осторожен. Честное слово.
— Разве я не говорил тебе, сынок? У меня больше нет автомобиля.
— Когда ты его продал? — Я чуть не подпрыгнул. Скорее мой старик продал бы в рабство нас с матерью, чем свой любимый автомобиль. — Кому?
— Я не продавал его. Этот автомобиль мне слишком дорог, чтобы его продавать. Я его подарил. Тебе, сынок. Я давно собирался отдать его тебе, просто жду, когда у тебя закончится испытательный срок. Ты можешь взять его. К твоему приходу домой он будет вымыт и готов.
Я повесил трубку, не попрощавшись. Я не мог выговорить ни слова, ни единого слова, ни за какие коврижки. Мировосприятие моего отца было ограниченно — пропущено через призму скромности и робости. Отцу недоставало яркости, бесшабашности, блеска. Каждый день своей жизни он воспринимал как задачу, которую тщательно исследовал, а уж потом решал. Его пристрастие к пижонским высокоскоростным автомобилям не вязалось с его характером — словно поэтическая вольность, которая затесалась в строгий научный текст. При этом он никогда не покупал автомобиль новой модели, но с железной выдержкой ждал, пока модель
Шеба с Тревором появились в нашем дворе, и присутствие Шебы меня смущало. Легкомысленный Тревор несколько облегчал положение. Отец отбросил недоверчивость по отношению к близнецам и с видимым удовольствием развлекал этих двоих, которые еще не слышали шуток двадцатипятилетней давности из его небогатого репертуара. Он мило болтал с гостями, пока я сбегал и надел купальный костюм, футболку с надписью «Цитадель» и бейсболку с надписью «Атланта брейвз», которую он купил мне прошлым летом, когда мы выиграли подряд два матча.
Я подошел к дверям гаража, и отец бросил мне ключи. Я сделал вид, что снимаю маску кэтчера, поправил очки и принял пас недалеко от кустов с любимыми камелиями матери. Близнецы прыснули со смеху. Отец наклонился, положил большую надувную камеру на заднее сиденье и наказал Тревору держать ее покрепче, когда автомобиль разгонится по дороге на остров Джеймс.
— А мистер Фергюсон знает, что мы едем к нему на плантацию? — спросил я.
— Знает, и даже знает, для чего, — ответил отец. — Я предупредил его, что «шеви» мы заберем завтра.
— Ты должен нас встретить, когда мы повернем на Эшли.
— Я позвонил Джимми Уиггинсу с пристани. Он одолжит мне свой «Бостонский китобой». Я порыбачу и дождусь вашего появления.
— Вы будете ловить китов? — поинтересовалась Шеба.
— Нет, детка, просто лодка так называется.
Меня беспокоила одна проблема, но я придумал, как ее решить, пока заводил машину. Про человека, который напал на меня в аллее, я никому не рассказывал, а синяки на лице объяснил падением с велосипеда. За это время фигура незнакомца выросла в моих глазах, обрела ореол всемогущества и тайны. Я боялся, вдруг он будет преследовать нас, как акула, привлеченная запахом раненой добычи, преследует ее в коралловых рифах. Но чтобы этот человек сел нам на хвост и не сорвался, он должен знать местные улицы не хуже меня. Я был не только уроженцем Чарлстона, но и развозчиком газет, так что карта города отпечаталась у меня в мозгу.
Проскочив по Локвудскому бульвару, я резко свернул направо, промчался мимо городской больницы и свернул налево на бульвар Эшли. Перед каждым поворотом я внимательно смотрел в зеркало заднего вида. Когда мы выехали на шоссе, ведущее в Саванну, я был абсолютно уверен, что хвоста за нами нет. Я успокоился и прислушался к оживленному разговору близнецов. Мы ехали на юг, на душе у меня было легко, наконец-то я наслаждался своей молодостью.
Я слушал чушь, которую несли близнецы, и ни о чем не думал. Тревор, сидевший на заднем сиденье, просунул голову между мной и Шебой. Почувствовав, что я успокоился, он вовлек меня в мир легких шуток и веселых уколов. Я в своей жизни никогда не участвовал в непринужденной болтовне ровесников и пришел в восторг от того, как она забавляет, снимает груз с души. Мы пересекли мост через Эшли и взяли курс на Фолли-Бич.
— Думается мне, Лео, что Шеба в следующем году выйдет замуж за Элвиса Пресли.
— А разве Элвис не женат?
— Пустяки, это не препятствие. Один взгляд Шебы — и Элвис побежит в ближайший суд разводиться. Я ни разу не встречал мужчину, который смог бы хоть недолго сопротивляться колдовским чарам моей сестрицы. За исключением мужчин такого сорта, как я, разумеется. Ты понимаешь, что я имею в виду, Лео? Ты, конечно, догадываешься, что стрелка моего компаса показывает в другую сторону.