Обсидиановая бабочка
Шрифт:
Рамирес и Джармен уже были возле дальней двери, держа в руках повисшего медбрата. Отлично.
– Бежим! – крикнула я.
Мы попытались.
Я ощутила за собой движение и успела повернуться, когда труп налетел на меня и вместе со мной свалился на пол. Я ударила его лезвием в челюсть, как только что предыдущего, но труп был в движении, и я попала только в горло. Горячая струя крови хлынула мне в лицо и ослепила на секунду. Я почувствовала, как мертвец прополз по моему телу, оседлав талию. Рукой я упиралась в ободранное плечо, отталкивая от себя, а он рвался ко мне. Тыльной стороной руки, держащей нож, я отерла кровь с глаз.
Тварь навалилась на меня, раскрыв пасть и безумно вытаращив светло-голубые глаза. Времени лезть за последним ножом не было, я ударила в глаза. Сунула в них большие пальцы, и труп под своим весом насадился на пальцы глубже, чем я могла бы их вбить. Лопнули глазные яблоки, выплеснув теплую жидкость и что-то густое.
Труп заорал, затряс головой, хватаясь ободранными лапами за лицо. Вдруг рядом оказался Бернардо, дернул мертвеца прочь, одной рукой перебросил его через всю палату к дальней стене. Поразительно, на что способен человек в страхе.
Я встала на колени, вытаскивая последний нож. Бернардо вздернул меня на ноги, и мы оказались возле самой двери. Ригби уже стоял там с топором, рубя трупы. Кисти рук и что-то менее узнаваемое усеяло пол. Рамирес с такой силой вогнал «змейку» в чью-то пасть, что тупой конец вылез с той стороны шеи.
Джейкс тащил Джармена за руки, оставляя на полу густой кровавый след. Тело Джармена застряло в дверях. Топор в руках Ригби расчленил двух мертвецов так, что они уже не могли встать. Два трупа еще удерживала на койках последняя привязь. Рамирес боролся с мертвецом, который пытался проглотить «змейку». Очередной труп бросился на Ригби, и топор полоснул воздух.
Я услышала за собой крик раньше, чем Бернардо успел завопить:
– Сзади!
Но я уже падала на пол с оседлавшим мою спину мертвецом.
Я пригнула голову, защищая шею. Зубы прокусили мне блузку, пустили кровь, но им не просто было прогрызть ремень кобуры и наспинные ножны. Хотя труп вцепился в меня зубами, кожаные ремни отчасти сработали как броня. Я ткнула ножом назад, в ляжку трупа – раз, другой. Он не обратил внимания.
И вдруг раздался шелест воздуха, тяжелый удар, кровь плеснула мне на волосы, плечи, спину обжигающим потоком. Я выбралась из-под трупа, уже обезглавленного.
Ригби стоял надо мной с окровавленным топором и дикими глазами.
– Выбирайся, я прикрою!
Голос был высокий, полный страха, но Ригби стоял и направлял нас к двери.
Один из трупов сидел на спине Бернардо, но не пытался его съесть – он двинул его головой об пол, сильно, и еще раз. Потом посмотрел на меня. В его глазах было что-то, чего не было в глазах других. Он боялся. Боялся нас. Боялся, что его остановят. Может быть – только может быть, – боялся смерти.
Труп выскочил в разбитую дверь, мимо Джейкса, будто ему было куда идти и что там делать. И я знала, что его надо остановить, что нельзя упускать, иначе будет очень плохо. Но я ухватила Бернардо под мышку и потащила к двери. Рамирес поддержал его с другой стороны, и мы с неожиданной легкостью протащили его через стеклянные двери.
Сзади, в палате, что-то зашумело, Ригби, споткнувшись, покачнулся назад и зацепил спиной засов. Засов соскользнул на место, Рамирес заколотил в дверь,
– Ригби! – заорал Рамирес.
Что-то ухнуло, будто выдохнул гигант, и палата заполыхала. Пламя лизало стекло двери, как оранжево-золотистая вода из аквариума. Даже через стекло пахнуло жаром, завыли сигналы пожарной тревоги. Я бросилась наземь, пытаясь заслонить телом Бернардо, закрыв лицо руками в ожидании, что неимоверный жар сейчас прорвется сквозь стекло и обрушится на нас.
Но не жар пролился на меня, а прохлада – вода. Я подняла голову навстречу разбрызгивателям, которые заливали холл. Стекло почернело, дым с паром клубились струйками над удавившей огонь водой.
Рамирес схватился за засов, и двери открылись под журчание струек. Тревога звучала громче, и я поняла, что сейчас это уже два разных сигнала, вторящих друг другу в изматывающей какофонии. Рамирес шагнул в палату, и над оглушительным шумом раздался его голос:
– Madre de Dios!
Вода хлестала на меня, пропитывая волосы и одежду. Я в палату за ним не пошла. Ригби я ничем помочь не могу, а один труп сбежал, если только один. Приложив пальцы к шее Бернардо, я попыталась нащупать пульс. Сирены мешали бы его посчитать, но он имелся – сильный и уверенный. Бернардо был в нокауте, но живой. Джейкс нагнулся над Джарменом, и по лицу его текли слезы. Он голыми руками пытался остановить кровь из шеи напарника. По обе стороны от головы Джармена натекли кровавые лужицы, их смывали теперь разбрызгиватели. Глаза его застыли и таращились в пространство – и не мигали, когда в них попадала вода. Черт бы побрал.
Мне надо было бы встряхнуть Джейкса и сказать: «Он убит. Джармен убит». Но я не могла. Я встала и позвала:
– Рамирес!
Он все еще таращился в палату, на то, что осталось от Ригби.
– Рамирес! – крикнула я громче, и он повернулся, но глаза его смотрели в разные стороны, и он меня не видел.
– Надо поймать сбежавший труп. Его нельзя упустить.
Он смотрел мутными глазами, а мне одной было не справиться. Я шагнула к нему и залепила такую пощечину, что рука у меня заныла. Сильнее, чем хотела.
У него голова дернулась назад, и я приготовилась получить сдачи. Но Рамирес не ударил. Он стоял со сжатыми кулаками и весь трясся, глаза горели гневом, который надо было погасить. Не от моей пощечины – от всего вообще.
Когда он не дал сдачи, я сказала:
– Эта тварь побежала туда. Надо за ней.
Он быстро заговорил по-испански, и я почти ничего не поняла, кроме того, что он дико зол. Одно слово я расслышала. «Бруха» – ведьма.
– Кончай на фиг.
Я открыла дверь, при этом пришлось обойти тело Джармена. В холле тоже работали разбрызгиватели. Эванс сидел на полу у стены, стащив с себя маску, будто ему воздуха не хватало.
– Куда он побежал? – спросила я.
– Вниз по лестнице, в конце коридора.
Эвансу пришлось перекрикивать сирены, но голос все равно звучал тускло, отдаленно. Может быть, потом, если останусь жива, тоже впаду в шок.
Я не слышала, как сзади открылась дверь, но Рамирес крикнул:
– Анита!
Я полуобернулась на ходу, устремляясь к двери:
– Я пойду по лестнице, а ты давай на лифте.
– Анита! – крикнул он громче.
Я обернулась, и он бросил мне сотовый телефон. Я подхватила его одной рукой, неуклюже прижав к груди.