Обсидиановая бабочка
Шрифт:
– Если ты оделся на мои похороны, то слишком неформально. А если ты всегда так на улицу одеваешься, то туристов распугаешь.
– Ты жива. Отлично, – сказал он.
– Очень смешно.
– Я не шутил.
Мы переглянулись.
– Эдуард, чего ты такой мрачный? Я спросила дока, он мне сказал, что убийств больше не было.
Эдуард покачал головой и встал в изножье кровати рядом с импровизированным алтарем. И мне неудобно было смотреть на него с такого расстояния – приходилось поднимать
– Да, убийств больше не было, – согласился он.
– Тогда чего у тебя такая постная рожа?
Пока койка приподнималась, я прислушивалась к своим ощущениям, ожидая боли. Тело ныло, как и должно быть после ударов об стены. Грудь болела, и не только от ожогов. Когда Эдуарда можно было видеть уже не напрягаясь, я остановила подъем.
Он улыбнулся едва заметно:
– Ты чуть не умерла и спрашиваешь меня, в чем дело?
Я приподняла брови:
– Вот уж не знала, что тебя это волнует.
– Больше, чем надо бы.
Я не знала, что на это сказать, но попыталась:
– Значит ли это, что ты не будешь убивать меня из спортивного интереса?
Он моргнул, и эмоции смыло с его лица. Эдуард разглядывал меня со своей обычной чуть веселой непроницаемостью.
– Ты же знаешь, я убиваю только за деньги.
– Чушь. Я видела, как ты убивал совершенно бесплатно.
– Это только когда работал с тобой.
Я пыталась вести себя как свой крутой парень – Эдуард не поддержал такой тон. Тогда я попробовала честный разговор.
– Эдуард, у тебя усталый вид.
– Я действительно устал, – кивнул он.
– Раз больше убийств не было, где ты так вымотался?
– Бернардо вышел из больницы только вчера.
Я подняла взгляд:
– Он сильно пострадал?
– Сломанная рука, сотрясение. Поправится.
– Это хорошо.
Какая-то в нем ощущалась отстраненность, больше, чем обычно, будто у него было что еще сказать, а он отмалчивался.
– Эдуард, не юли.
Он прищурился:
– Ты о чем?
– Расскажи, что вас тут всех волнует.
– Я пытался увидеться с Ники Бако без тебя и Бернардо.
– Бернардо тебе сказал о встрече? – спросила я.
– Нет, твой друг детектив Рамирес.
Этого я не ожидала.
– Последний раз, когда я с ним виделась, он рвался пойти к Бако вместе со мной.
– Он продолжал рваться, но Бако никого из нас видеть не захотел. Он требовал тебя и Бернардо или хотя бы тебя.
– И ты расстроился, что Ники отверг твое приглашение на танец? – спросила я. – В этом дело?
– Тебе в самом деле нужен Бако, Анита?
– А что?
– Ответь на вопрос.
Я достаточно знала Эдуарда. Если
– Да, нужен. Он некромант, Эдуард, а эта тварь, чем бы она ни была, – это какая-то форма некромантии.
– Но ты лучший некромант, чем он, ты сильнее.
– Может быть, но я ничего не знаю о ритуальной некромантии. То, что я делаю, ближе к вудуизму, чем к традиционной некромантии.
Он вяло улыбнулся, качая головой:
– А что именно называется традиционной некромантией и почему ты так уверена, что Бако ею занимается?
– Если бы он был аниматором, я бы о нем слышала. Нас не слишком много. Значит, он не поднимает зомби. Но и ты, и все, кто имеет отношение к метафизике в Санта-Фе и его окрестностях, говорят, что Бако работает с мертвецами.
– Я только знаю, какая у него репутация, Анита, с работой его я не знаком.
– Да, но я его видела. Он не занимается вудуизмом. Я достаточно с ним пообщалась, чтобы это почувствовать. Значит, он не аниматор и не вудуистский жрец, а его все равно называют некромантом. Тогда это может быть только ритуальная некромантия.
– То есть? – спросил Эдуард.
– Насколько я знаю, это значит вызывать духи мертвых для чего-нибудь вроде гадания или ответов на вопросы.
Эдуард покачал головой:
– Что бы ни делал Бако, это что-то похуже, чем вызов призраков. Люди его боятся.
– Очень мило с твоей стороны предупредить об этом уже после того, как я у него побывала.
Эдуард сделал глубокий вдох, держа руки на бедрах и не глядя на меня.
– Я допустил оплошность.
Я посмотрела на него:
– В тебе много разных свойств, Эдуард, но оплошность к их числу не относится.
Он кивнул и поднял на меня глаза:
– А тяга к соперничеству?
Я нахмурилась, но ответила:
– К соперничеству? Это я готова за тобой признать. Но при чем здесь Бако?
– Я знал, что в его баре ошивается шайка местных вервольфов.
Я вытаращилась на него, и когда моя отвисшая челюсть приняла исходное положение, я сказала:
– Засранец ты завистливый. Из-за тебя мы с Бернардо вошли туда неподготовленными. Нас обоих могли из-за тебя убить.
– Я сейчас объясню, зачем это сделал, дай мне шанс.
– Хочешь, угадаю навскидку? Ты хотел видеть, как я или Бернардо справимся с ситуацией или справимся мы оба.
Он кивнул.
– Какого хрена, Эдуард? Это же не игра!
– Я знаю.
– Нет, не знаешь. Ты все время что-то от меня скрываешь, с момента моего приезда. Испытываешь мою храбрость и самообладание, сравниваешь со своими. Это так по-школьнически, так… – Я поискала нужное слово и нашла: – Так по-мужски!
– Прошу прощения, – сказал он тихо.