Обсидиановая бабочка

Гамильтон Лорел Кей

– Поверь мне, Даллас, но в этом Олаф никак не милый.

Она посмотрела на меня, на Бернардо:

– Вы меня не разыгрываете? Вы всерьез?

– Он – серийный убийца. Только, по-моему, в этой стране он никогда еще не убивал.

– Вы должны были выдать его полиции, – сказала она.

– У меня нет доказательств его преступлений.

– К тому же, – добавил Бернардо, – что, если бы он был вампиром?

– Что вы имеете в виду? – спросила она.

– Он имеет в виду, – пояснила я, – что вампира ты бы не выдала полиции, зная, что сами вампиры этим займутся.

– Да, пожалуй, –

согласилась она.

– А этим займемся мы, – сказал Бернардо.

Она посмотрела снова на нас обоих, и на этот раз в ее глазах был испуг.

– Он вернется?

– За вами? Вряд ли, – ответил Бернардо и посмотрел на меня. – Но наверняка он найдет причину приехать в Сент-Луис.

Я бы рада была сказать, что он ошибается, но какое-то холодное чувство у меня под ложечкой подтвердило слова Бернардо. Мне предстоит снова увидеться с Олафом. И надо только решить, как мне повести себя при встрече. Пока мы занимались этой работой, он не совершил ничего плохого. У меня не только нет доказательств, что он – серийный убийца, но в этом раунде он вообще не сделал ничего хуже, чем я. Мне ли бросить в него камень? И все же, все же я надеялась, что он будет держаться от меня подальше. И может быть, еще и по тем причинам, о которых мне не хотелось признаваться даже самой себе. Может быть, по тем же причинам, по которым я убью его, если он появится. Ведь не исключено, что в его письме могла быть правда. За мной больше пятидесяти убийств – и что же отличает меня от людей, подобных Олафу? Мотив? Метод? Если это единственная разница, то Олаф прав, а я не могу допустить, чтобы он был прав. Этого я просто не могу принять. Вырасти в Эдуарда – это проблема. Вырасти в Олафа – это кошмар.

Эпилог

Маркс пытался выдвинуть обвинения, но мы с Бернардо заявили, что понятия не имеем, о чем он говорит. Доктор Эванс сказал, что его травмы не могли быть нанесены человеком. Это бы тоже не помогло, если бы Марксу не припекли задницу за то, как он вел дело. Он участвовал в пресс-конференции, на которой общественность заверили, что опасность позади, но рядом с ним стоял Рамирес, а еще агент Брэдфорд, а еще я. Теда и Бернардо тоже пригласили. Нам не пришлось отвечать на вопросы, но фотографии наши попали в газеты. Я бы предпочла, чтобы этого не было, но моему боссу Берту приятно будет их видеть – в центральных газетах будет написано, что это – Анита Блейк из «Аниматорз инкорпорейтед». Берт это очень любит.

Эдуард подцепил вторичную инфекцию от какой-то дряни, которой был смазан кол. У него был рецидив, и я задержалась в городе. Мы с Донной дежурили возле его кровати по очереди. И у кровати Бекки. Дошло до того, что девочка начинала плакать, если я уходила.

Питер много времени проводил, играя с ней и стараясь ее развеселить. Но глаза у него запали, как бывает при недосыпании. Ни со мной, ни с Донной он не говорил. Ей он рассказал только про избиение – об изнасиловании он ей не сообщил. Я не стала выдавать его тайну. Во-первых, я не была уверена, что Донна такое потрясение выдержит. Во-вторых, это была не моя тайна.

Донна вела себя идеально. Она была как несокрушимая опора для своих детей, для Теда, хотя он не слышал толком, что она ему

говорит. Только однажды она при мне плакала – будто новый человек восстал из пепла того, которого я знала. Это избавило меня от необходимости причинять ей боль.

Через десять дней после той ночи Эдуард очнулся и мог говорить. Опасность миновала. Я могла ехать домой. Когда я сказала, что уезжаю, Донна крепко меня обняла, заплакала и сказала:

– Ты должна попрощаться с детьми.

Я заверила ее, что так и сделаю, и она вышла, оставив нас прощаться.

Я пододвинула стул к кровати и села, изучая лицо Эдуарда. Оно было все еще бледным, но снова он выглядел как Эдуард. То же холодное безразличие в его глазах, когда его никто не видит, кроме меня.

– В чем дело? – спросил он.

– Дело не в том, что ты чуть не умер? – ответила я.

– Нет.

Я улыбнулась, но он не ответил на улыбку.

– Бернардо приходил меня навестить, а Олафа не было, – сказал он.

Тут я поняла, что он думал, будто я ждала, чтобы ему сказать.

– Ты думаешь, что я убила Олафа, и ждала, пока смогу дать тебе тот же выбор, что ты давал мне после гибели Харли? – Я засмеялась. – Ну, Эдуард, ты и даешь!

– Ты его не убила?

Просто видно было, как отпустило его напряжение.

– Нет, я его не убила.

Он сумел улыбнуться еле заметно.

– Это не был бы тот же выбор. Но если бы ты убила Олафа, ты бы не захотела снова быть у меня в долгу.

– Ты боялся, что я буду настаивать и потребую перестрелки по типу «Кораля ОК»?

– Да, – сказал он.

– Я думала, ты хочешь узнать, кто из нас стреляет лучше.

– Там, на лестнице, я считал, что умираю. И мог думать только об одном: Питер и Бекки погибнут вместе со мной. Бернардо и Олаф оставались, а ты ушла вверх по лестнице и не возвращалась. Когда ты вышла из-за угла, я знал, что дети спасены. Я знал, что ты ради них рискнешь жизнью. Бернардо и Олаф тоже попробовали бы, но для них это не было бы самым главным. А для тебя – я знал – будет. И когда я там отключился, я уже не волновался. Я знал, что ты все сделаешь правильно.

– Что ты хочешь сказать, Эдуард?

– То, что, если бы ты убила Олафа, я бы тебе это простил, потому что Питер и Бекки значат для меня больше.

Я вынула из кармана письмо Олафа и подала Эдуарду. Он прочел его, и ничего не шевельнулось в его глазах. Никакой реакции.

– Такого человека надежно иметь за спиной, Анита.

– Ты мне предлагаешь начать встречаться с Олафом?

Он чуть не рассмеялся.

– Да нет, блин, нет! Держись от него как можно дальше. Если он приедет в Сент-Луис, убей его. Не жди, пока он этого заслужит, – просто убей.

– Я думала, он твой друг.

– Не друг, а деловой партнер. Это не то же самое.

– Я согласна, что кто-то должен убить Олафа, но почему вдруг у тебя такая убежденность? Ты достаточно ему доверял, чтобы позвать в свой город.

– У Олафа никогда не было подруги. Были шлюхи и были жертвы. Может быть, это истинная любовь, но я боюсь, если он появится и увидит, что ты не девушка его мечты серийного убийцы, он озвереет. А смотреть, какой он в озверевшем виде, не стоит, Анита. Действительно не стоит.