Обязалово
Шрифт:
Пауза. Молчим. Тихо-то как. Кравчий открыл глаза, долго смотрел на меня. А я — на него.
— А майно?
— Чьё?
Сидим-молчим. Портянки да подштанники мужиков ему не надобны. Обозначить интерес к вещам «бабы с дитём»… Он меня взглядом посверлил, я ему взглядом ответил. Абсолютно верноподданническим и ко всякого приказания исполнению в любой, даже и наискорейший момент, всемерно готовым.
— Индо ладно. Иди.
«Индо ладно»! Меня там Аким ждёт. Без боярства… он такого позора не переживёт. Чего делать-то?!
— Дозволь и мне спросить. Вот у нас с боярством такая петрушка получается… Не подскажешь ли, как бы светлого князя… чтобы
Шантаж. Глупый, рисковый, неподготовленный. Но… Благочестник — не Боголюбский, Демьян-кравчий — не палач Маноха-мечник. Сразу на месте мне голову отрывать не будут.
— Мда… Можно попробовать… А через княжну не пробовал? Как у тебя с ней?
Мать…! Он, что, в курсе прошлогодних моих подвигов на её… ложе?! Или просто: «Как у тебя с ней разговор прошёл?».
— Вот. Отблагодарила.
Спокойно вытаскиваю и показываю даренный перстенёк.
— Ага. А под полой что?
Глаз почти не раскрывает, но углядел под распахнувшимся кафтаном мой патронташ с метательными ножами. Достаю, показываю.
— Ишь ты. А чего у тебя с суздальскими вышло?
Опять «мать»! Он знает про тот «тяни-толкай», который мы с Ноготком — Великой Княгине устроили?!
— Хвастались. Князь Андрей — мечом Борисовым, я — ножичками этими.
— Ага. (Пауза) Слух был — ваш вирник, как же его… Макуха. В ваших землях пропал. Не слыхал?
— Слыхал. На торгу в Елно. Ушёл по святым местам грехи замаливать.
— Вона чего…
Сидим-молчим. Или он знает, или предполагает, или так, «огонь по площадям»… А донос-то и сюда дошёл… Спирька мух не ловит, веников не вяжет! Вернусь — накажу. Если вернусь.
Насчёт Ропака — реакции нет. Шантаж не сработал. Почему? Ропак тоже в теме? Не считают меня серьёзной величиной? Надо поднять себе цену, как-то показать своё понимание… профессиональных проблем.
— Господин кравчий, среди привезённых ныне на торг товаров есть и по твоей епархии. Делаем мы бражку. Особую. Такой нигде нет. Ты вели человечку какому до моего приказчика сбегать — взять кувшинчик на пробу. А то мы тут сидим-разговариваем — люди интересовать будут: об чём это княжий кравчий с рябиновским ублюдком столько времени лясы точил.
— Хмм… Ага… Велю…
Кравчий несколько мгновений разглядывал меня. Обоснование расхода времени — постоянная головная боль всех спецслужб.
«Что вы делали с 9 до 11? — А вот справка» — Жванецкий снова прав: предоставить «справку» — причину пребывания или наоборот — отсутствия, когда настоящую причину назвать нельзя…
Кажется, он принял решение. Ну?! Убивать, сажать, посылать, давить… Что?!!!
Глаза закрыты, ручки на животе сложены, тон… повествовательный.
— Господин наш, светлый князь Роман Ростиславович, знаменит по всей Святой Руси своим благочестием и к делам православным усердием.
Ё! А то я не знаю! Ты мне ещё отченаш почитай! Молчи, Ванька, вкушай мудрость.
Глаз приоткрыл, посмотрел — слушаю ли? Закрыл и проложил.
— Ревнуя о делах матери-церкви нашей, многие силы прилагает он для устроения храмов и монастырей, для наполнения их иконами чудотворными, убранствами богатыми, святынями великими.
Снова глянул. Да слушаю я, слушаю! Сколько ж можно очевидное жевать! Суть давай, смысл!
— Ныне пребывает в богоспасаемом граде нашем полоцкая княжна Предислава. Наречённая в иночестве Евфросинией. Великой святости женщина. Многие таланты её, и подвиги, и чудеса от неё проистекшие, премудрости книжные,
Так вон чего Ромочка злобствует! То он был «первый парень на деревне» — самый благочестивый и христолюбивый. В своей региональной лиге. А тут заявилась какая-то дама уровня мирового чемпиона. А он-то у нас — мальчик ревнивый. В христолюбии никого вперёд не пропустит.
— Столь слава её велика, что Патриарх Константинопольский Лука Хрисоверг и император Византийский Мануил Комнин послали ей честн'iе дары. Среди которых икона Богоматери из Эфеса, писанная, как говорят, самим святым Лукой. Царь послал в Эфес семь сот оружников своих, и принесли они икону святой Богородицы во Царьград. Патриарх же Лука собрал епископов и весь собор во Святую Софию и, благословив ея, дал икону слуге преподобной Евфросинии; тот же с радостию взял и принёс госпоже своей.
Насчёт святого Луки — фигня. Иначе зачем же Патриарху благословлять икону? Новодел какой-то.
Внимательный взгляд кравчего оценил мои слушательные способности.
— Мишка, слуга её, в Царьград посылаемый, этим летом пришёл в Киев. Туда же и сама Евфросиния ходила. Теперь вот в Полоцк возвращается. Ну, икон от Луки на Руси немало — и у нас есть. А вот частицы Креста Животворящего, на коем господь наш смерть мучительную принял, с каплями крови Его… Ещё прислали ей камень из гробницы Божьей Матери, частицу от Гроба Господня, частицы от мощей святых Стефана и Понтелеймона, кровь святого Димитрия. Князь наш упросил преподобную остановится в Смоленске, отдохнуть да порадовать люд православный святынями редкостными. Ныне они выставлены в соборе Мономаховом. Жители к ним идут, радуются, прикладываются да умиляются. Да и сам наш… восторгался непритворно.
Кравчий тяжко вздохнул и продолжил.
— Сии святые вещи во храме охраняются клириками и стражниками. Да и самой силой господней. Ежели вдруг, помилуй нас боже, какая из реликвий пропадёт, то князю нашему будет великое бесчестье. Город весь перетряхнут, наизнанку вывернут. А когда найдут — великая радость. И «находчику» — княжья милость.
Мда… и ещё раз. Яков постоянно повторяет в мой адрес: «ловок». Это вот так оно здесь понимается?
— Забавно. Сочтёшь ли ещё что полезным сказать? Отроку, мудрость вкушающему?
— Э-э-м… Вора, когда найдут… сам понимаешь… А Евфросиния уходит из города через три дня. Караван у неё немалый, охрана добрая… Сама же преподобная пребывает на подворье монастыря Параскевы-Пятницы. Дык где, говоришь, приказчик твой с чудо-бражкой обретается?
Хорошо он из беседы выходит. Поклон, благодарности, уверения и заверения, задом — в дверь, шапку — на голову, мозги — в кучку, дыхание — выровнять, морду — кирпичом…
Новый поворот княжеских интриг заставлял извилины сворачиваться в клубочек. Они заплетались морскими узлами и приветственно помахивали хвостиками. Нужно было сесть, и спокойно, окапывая со всех сторон, как окапывают неразорвавшийся снаряд, собрать и систематизировать информацию по теме.