Обязалово
Шрифт:
Получается так: мы приходим к вечере. Её знают в лицо и пропустят. Меня она представляет как дальнюю родственницу из провинции. Две богобоязненных девицы, одна из которых три года прожила в монастыре в послушницах — выглядит вполне пристойно и подозрений вызвать не должно. Три инокини, которые сопровождали её к Немату, наверняка ещё не вернулись — инокини ходят пешком, не «плечевые» — лодейки-попутки не тормозят.
Выстаиваем службу, при выходе толпы «рассасываемся» в укромный уголок, ожидаем всеобщего отбоя. На основе сплетен и визуального наблюдения,
Я ещё её немножко помял и пощупал, проверяя достоверность послушания. И стал собираться. Поясок, и правда, пришлось перевязать под грудь. А на живот под платьем навязать торбу со снаряжением. Когда идёшь на воровское дело с нечёткими подробностями — очень хочется предусмотреть все варианты событий. А карманов здесь нет, и тащить что-то в руках — просто нарываться.
Глава 218
Сначала всё шло по плану. Варвару на воротах узнала монахиня, начала расспрашивать о поездке, но народу валила такая толпа, что нас просто пропихнули внутрь. В церкви — аналогично. Пропихнули, запихнули, прижали. Плотненько.
Не люблю православные службы — долго стоять приходиться. Ноги, знаете ли… да и колени на каменном полу… Одеяние послушницы привлекало прихожан, они радостно делились с неё последними сплетнями. Кажется, и игуменья заметила Варвару. Но сейчас — не до того. Вот отправят преподобную — тогда и позовут послушницу для отчёта.
Богослужение закончилось уже в сумерках, нас вынесло в числе первых и, пока все выходящие дружно кланялись и крестились на кресты куполов, мы с Варварой нырнули в какой-то хозяйственный ящик, пристроенный к стене церкви. Там было тряпьё, мётлы, деревянные лопаты. И очень гнилое дно. Которое под нами провалилось. Если бы не колокольный перезвон — нас бы точно застукали.
Момент паники, темнота, тишина, древесный мусор во всех местах… Тихо. Вроде не услышали. И куда ж это мы попали? С трёх сторон — дерево, с четвёртой — кирпич. Стена фундамента церкви? Да ещё и с окошечком. С зарешеченным.
Никогда не любил окна с решётками. Ну очень… хочется подёргать. А оно… играет! А если стенку поковырять? А если ногой упереться? А где мой гвоздодёр (взял-таки на всякий случай)?
Я уже рассказывал об особенности построек на известковом растворе. Сохнет он долго. И об основной проблеме строений на Руси — сырость. Под всякой церковью делается подвал. Там ещё хоронят особо ценных покойников.
Для вентиляции здесь предусмотрели окошко, закрыли кованой решёткой и поставили снаружи деревянный пустой короб. Верхнюю часть которого приспособили под свалку дворницкого инструмента. Мастера, похоже, с кладкой схалтурили — со стороны не видно же. Раствор в сырости полностью не схватился.
За стенкой обнаружилось обширное довольно пустое помещение. Без света убился бы — здесь такие плиты-возвышения стоят… Но зажигалка — великая вещь. Позволяет сохранить кости целыми.
С правой
— Нельзя сюда, здесь мощи святые лежат будут… боженька покарает…
— Когда будут мощи — нас здесь не будет. Не ной.
Тут, на той стороне подвала, где старьё сложено, раздаётся скрип, появляется свет и слышны голоса. Зиппо своё я сразу захлопнул, а вот дуру эту…
А у меня уже заготовочка есть! Был у меня в этой второй жизни аналогичный случай! Когда на «серых всадников в ночи» на Черниговских болотах нарвался. Марьяша тогда похоже скулила. И я её — сумел заткнуть. А эта-то… уже привычная, обученная.
Точно — припала как источнику с живой водой. Или чего там у христиан — чаша Грааля? Молодчинка. Платочек ей сдвинул, головушка у неё… волосики отрасли маленько, но не колются — мягонькие, очень приятно вытереться.
— Ну, пойдём, Варюха-горюха, ближе к делу.
Мы просидели в куче старого барахла часа три. Даже придрёмывать начал. Своды в подвале каменные — слышно как наверху ходят. Кажется, молитвы хором пели. Всенощную, что ли решили отыграть? Терпение, Ванечка, терпение. Если переполняет жажда деятельности… ну трахни её ещё раз — и успокойся.
Наконец всё затихло. Ещё с полчаса подождали. И пошли на дело.
О-ох… Волнительно. Осторожно, на цыпочках подобрались к выходу.
Прикрытая дверка, деревянная, железом окованная. Как она скрипела…
Послушал. Собрался с духом и… рывком. Вроде, тихо. Есть такой приём: медленно тянешь — рыпит, быстро — ничего.
«На двері воду лляла на пальцях ходила Щоб мати не почула щоби не сварила».Можно и воду лить. Но — нету. И если поймают — не «мати сварить» будет, а местные вполне… сварить живьём могут.
Каменная лестница вывела под стеной храма в боковой неф. Кажется, нет никого.
Две свечи у аналоя, на ступеньках перед царскими вратами — блестящий ящичек. Не может быть! Наконец-то мне повезло! Столько обломов и провалов! Но теперь… Ну очень похожий ковчежец!
Я переступил на ступеньку выше, оглядывая зал.
Факеншит! Всё-таки невезуха продолжается: на полу, в паре шагов перед ящичком лежала человеческая фигура. Серое одеяние, раскинутые крестом руки. Ещё один истово уверовавший? Стражник? — Вряд ли — ростом невелик. Но шум — подымет.
Придётся нейтрализовать. Ножичком под лопатку? — Грязно. Кистенёчком? Удавкой? Потом оттащить тело в подвал, завалить мусором… найдут — когда завоняется. Меня уже… — и след простыл.
Рядом раздался вдох. Ох уж это пресловутое женское любопытство!
Любая женщина постоянно хочет одного и того же — чего-нибудь новенького. Варваре тоже захотелось. Судя по внезапно распахнувшимся глазам и прижатой ко рту руке — что-то новенькое она увидела.
Я чуть оттолкнул её вниз, спустились ниже уровня пола, чтобы звук не шёл в зал.