Обычная работа
Шрифт:
Толстый Доннер был тайным осведомителем и фанатичным приверженцем турецких бань. Эту огромную глыбу мяса и жира, чем-то слегка напоминающую Будду, в любое время дня и ночи можно было разыскать в той или иной парной завернутым в полотенце и отдающимся ласке тепла, которое только и могло хоть как-то освежить его дряблое тело. В одном из таких ночных заведений, носившем название "Пар и формы", и разыскал его Берт Клинг. Он послал массажиста в парную и попросил сообщить Доннеру, что его ждут. Через того же массажиста Доннер передал Клингу, что выйдет через пять минут, если только Клинг не хочет присоединиться к нему в
– Привет, - сказал Доннер.
– Как дела?
– Отлично, - сказал Клинг.
– А как ты?
– Да так себе.
– Я ищу пару украденных колымаг, - сказал Клинг, сразу переходя к делу.
– И что же это за колымаги?
– спросил Доннер.
– "Фольксвагены" моделей 64-го и 66-го годов.
– Какого цвета?
– Красные.
– Обе?
– Да.
– И откуда их сперли?
– Одну у 861-го по Уэст-Меридиан, а вторую со стоянки на Четырнадцатой улице.
– И когда?
– На прошлой неделе. Точного дня я не помню.
– И что вам хотелось бы знать?
– Кто угнал их.
– Считаешь, что это сделал один и тот же тип?
– Сомневаюсь.
– А зачем вам понадобились именно эти железки?
– Одна из них, возможно, была сегодня использована, когда бросили бомбу.
– Это ту, что бросили в церкви на Калвер?
– Вот именно.
– На меня не рассчитывай, - сказал Доннер.
– Что ты хочешь этим сказать?
– В этом городе полно парней, которые с большим одобрением восприняли то, что там произошло. И я не хочу ввязываться в эту черно-белую свару.
– А кто может прознать, что ты имеешь к этому отношение?
– спросил Клинг.
– Точно так, как вы собираете информацию, собирают ее и они.
– Я нуждаюсь в твоей помощи, Доннер.
– Понимаю, но на сей раз прошу уволить, - сказал Доннер, упрямо мотнув головой.
– В таком случае мне придется обратиться на Хай-стрит.
– Зачем это? У тебя там еще один источник информации?
– Нет, просто там находится контора районного прокурора.
И оба мужчины пристально посмотрели в глаза друг другу. Доннер в обернутом вокруг толстенного живота полотенце, истекающий потом с такой интенсивностью, будто он и сейчас продолжал сидеть в парилке, и Клинг, скорее напоминающий слегка усталого рекламного агента, чем полицейского, да еще угрожающего человеку разоблачением его прошлых темных делишек. При этом они оба прекрасно понимали друг друга и ценили тот странный симбиоз, который иногда возникает между людьми, чья профессия - охрана закона, и теми, кто этот закон нарушает, симбиоз, жизненно необходимый как тем, так и другим.
– Не люблю, когда меня силком принуждают к чему-то, - Доннер наконец нарушил молчание.
– А я не люблю нарываться на отказ, - парировал Клинг.
– Когда нужны эти сведения?
– Я хочу, чтобы колеса завертелись до наступления утра.
– Тебе хочется чуда, не так ли?
– А кто не жаждет чуда?
– Чудеса стоят немало.
– А почем они?
– Двадцать пять за одну машину и полсотни, если удастся узнать об обеих.
– Ты сначала разыщи машины, а о цене поговорим позднее.
– А если до этого "позднее"
– Об этом тебе следовало позаботиться еще при выборе своей профессии, - возразил Клинг.
– Ладно, Доннер, кончай трепаться. Просто два каких-то подонка решили бросить самодельную бомбу. Никто за ними не стоит и бояться тебе нечего.
– Ты так считаешь?
– осведомился Доннер. И тут же менторским тоном изрек банальную истину:
– Расовые отношения в этом городе достигли к настоящему моменту наивысшего напряжения.
– Ты знаешь мой номер в участке?
– Еще бы мне не знать его, - мрачно подтвердил Доннер.
– Я сейчас иду прямо туда и буду ждать твоего звонка.
– Может, ты позволишь мне для начала хотя бы одеться?
Ночной клерк отеля "Эддисон" сидел в полном одиночестве, когда Карелла с Хейвсом вошли в холл. Погруженный в раскрытую перед ним книгу, он даже не глянул в сторону детективов, когда те подходили к его столику. Холл отеля был выдержан в готическом стиле: на полу лежал изрядно вытертый восточный ковер, подле массивных красного дерева резных столов стояли огромные мягкие кресла с продавленными сидениями и засаленными подлокотниками. Возле каждой из двух облицованных красным деревом колонн стояло по плевательнице. Над столом регистратора висел великолепный абажур, в котором, однако, недоставало одного стекла, а второе было треснувшим. В старые добрые времена "Эддисон", несомненно, был роскошным отелем. А сейчас он походил на дешевую шлюху в изъеденном молью и облезлом норковом манто, которое она приобрела в лавке старьевщика.
Клерк, как бы в противовес всему этому старью, оказался совсем молодым человеком, лет двадцати с чем-то. Он был в отлично выглаженном твидовом костюме и темной рубашке с галстуком в золотую с коричневым полоску. На носу у него красовались очки в изящной черепаховой оправе. С некоторым опозданием он оторвался от своей книги, близоруко прищурился и, наконец, встал.
– Слушаю вас, джентльмены, - сказал он.
– Чем могу быть вам полезен?
– Полиция, - сказал Карелла. Он вынул бумажник и раскрыл его, показывая пришпиленный изнутри полицейский жетон.
– Слушаю вас, сэр.
– Я детектив Карелла, а это мой коллега, детектив Хейвс.
– Здравствуйте. А я ночной клерк и зовут меня Ронни Сэнфорд.
– Мы разыскиваем человека, который мог быть зарегистрирован в вашем отеле примерно две недели назад, - сказал Хейвс.
– Ну что же, если он был здесь зарегистрирован две недели назад, то вполне возможно, - сказал Сэнфорд, - что он все еще живет у нас. Большинство таких постояльцев проживает у нас постоянно.
– Вы держите здесь в холле фирменную почтовую бумагу?
– Простите, сэр?
– Почтовую бумагу с названием отеля на ней. Может ли кто-либо войти так, запросто, с улицы и взять листок такой бумаги?
– Нет, сэр. Здесь в углу есть письменный стол, видите, рядом с лестницей, но мы не кладем на него почтовую бумагу с рекламой отеля.
– А в номерах такая бумага есть?
– Да, сэр.
– А у вас в столе?
– Естественно, сэр.
– И у вас здесь постоянно находится дежурный?
– Все двадцать четыре часа, сэр. Мы работаем в три смены. С восьми утра до четырех дня, с четырех дня и до двенадцати и с двенадцати до восьми утра.