Обыкновенный принц
Шрифт:
Тем утром во дворце и за его пределами нашли ещё нескольких безумных, выдававших себя за короля. Разумеется, всех отправили в ликторскую лекарню, но, кажется, судьба их была безнадёжна.
— Тираны никогда не умирают окончательно, — сказал Тео, выслушав Зандера и найдя в его рассказе метафору. — Основа их власти, бредовые идеи, отравляют память целого поколения и иногда — нескольких. Тьма каждого Либериса продолжает жить в его последователях, заражённых его идеями, привлекательными, яркими, но пустыми... В то время как добру приходится продираться через тернии, доказывать, бороться, жертвовать собой и близкими... Убить тирана просто, его дух — сложнее...
Да, наверное, потому что не верил в быстрые перемены, он старался быть убедительным для всех этих людей, привыкших к механическому поклонению, привыкших закрывать глаза на социальную несправедливость и на собственную бесполезность для мира.
Представившись двору и напомнив о прошлом, Тео сделал то, на чём настаивали друзья — посреди большого зала обернулся драконом-алатусом, и вся снисходительность выслушивающей его толпы куда-то делась. Наиболее впечатлительные камериры прижались к стенам; ликторы, возле которых вилась Тьма, отступили. Не исключено, у лицемерных авгуров имелись где-то запасы драконьей крови, но они ещё не знали, что вчера все оковы с восточных и северных драконов были сняты. Все они: и те, кто обернулся в человека (их были единицы), и продолжавшие чувствовать себя животными, отправились порталами в Алатерру — прямиком со своих стоянок, минуя небо над Ааламом.
Оставался порабощённым десяток драконов, пригнанный к Пещерам после побега королевы. Но ради того, чтобы не сеять панику в столице раньше времени, Тео решил отложить их освобождение. Совет должен воочию убедиться в человеческой сути тех, кого считали ездовой скотиной с крыльями.
— Я, Арженти Сальватор Амидат Дисан, заявляю свои права на престол мира Алатуса! — рыкнул дракон, вызывая дрожь у фрейлин, кто-то их них медленно осел в обмороке, упасть им не дали, но жалости это у серьёзного принца не вызвало. — Однако, помня о договоре, подтверждённом моим дедом от имени своих потомков, я отзываю свои права...
Зал выдохнул.
— ... Частично! Видя, во что превратился мир, из-за которого наши предки отказались от собственного Отечества, я отзываю свои права ради изменений в нём и нарекаю себя Протектором, лицом, устанавливающим изменения. Отныне король или королева, по долгу крови занимающие трон мира Алатуса, будут управлять страной, но не править! Все полномочия возьмут на себя две Палаты — Палата знати и Палата общин. Палата общин будет набрана из представителей простого народа...
Максимиллиан, читавший речь Тео за пару дней до того, как она потрясла публику, не сдержал удивления:
— Какого дьявола тебе нужно поминать тот договор? Про него уже все забыли. Ты — алатус, как и те, кто строил Аалам. Ты должен быть королём, а не твой ректор-бастард. Пардон, я не хотел вас обидеть, мадам, — Макс покосился на побагровевшую Аннику, — но сама идея его происхождения, вкупе с передачей тела Либериса Второго — Третьему, мне кажется прецедентом.
— Я не могу нарушить слово моего деда. Законы Алатуса не работают так, как ты описываешь. До тех пор, пока будет жив хотя бы один потомок Набу, трон будет принадлежать ему. И эта стабильность, пусть относительная, позволит Совету смириться со сменой власти. Что касается меня, я — обыкновенный принц, каких много. Но, раз мне выпала честь что-то сделать полезное, хочу ослабить все возможности повторения ошибок Либериса. Мир Алатуса должен развиваться...
— Как знаешь. Жаль, конечно, что здесь не существует понимания revolution. Все будут считать, что изменения — дело рук кого угодно, того
Шест свистел, разрезая светлеющий воздух, — приближался рассвет. Все боятся нового. Поэтому и ликторы, и Советники пришли в ужас, нет, не от предложений — приказов Арженти. Отдать власть в руки безродных?..
Но он, не дав им опомниться, озвучил остальные условия. Родовое имя всем, без исключения. Общее образование, включая девиц. Строительство качественных дорог, домов и развитие техники... Во всём этом помогут соседи — алатеррцы. Они искупят свою вину: вместо утраченной памяти подарят полезные знания. В том числе ликторам, которые больше не будут пить кровь, но должны будут стать лекарями, учителями, утешителями — кем угодно, только не избранной высокомерной кастой...
Боялся ли сам Тео нового? Править миром Алатуса? Нет. У него были свои планы, долг, о котором знал Создатель, поэтому позволил ему шалость — сократить время на политическое и социальное раскачивание, которое могло занять сотни лет. В отношении масштабов измнений и скорости Тео напоминал себе английского Кромвеля, французского Робеспьера и русского царя Петра Первого — изменивших традиции, с одной разницей: он хотел обойтись без кровавых жертв. Магия могла ему это позволить. У земных революционеров её не было. Как и законов Алатуса...
Кстати, о Робеспьере, чьё имя с небольшим отличием — две буквы “л” — носил Максимиллиан. Заканчивал свою речь, наполненную грандиозными планами, Арженти уже в образе человека. А затем он представил своего собрата, того, что был унесён в колыбели самой Авалой — Максимиллиана Микаэля Алойз Аурумаса Аль-Хасан.
Вызывавший улыбку до этой минуты коротышка Макс показал свою драконью суть, и ирония быстро стёрлась с лиц. На потомка Иль-Хасан Арженти возложил миссию по реорганизации общественных законов, включая наказания. Если раньше арестованные могли сидеть до самой смерти в Мешке, пока какой-нибудь случай не вытащит, то теперь — принц Арженти обещал — наказания будут назначаться сообразно деяниям.
Затем раскинули крылья парламентёры из Алатерры — Грэйг и Анника, мать Его высочества. Энрике, к его великому сожалению, не мог присутствовать, ибо был завален своими делами и перспективой занять место Аластэира. Алисия не прилетела по другой причине — продолжала дуться, но всё же сохранила секрет Тео-Арженти из упрямства, а может, делала вид, что ей безразлична судьба её обманувшего алатуса.
Итак, присутствие настоящих могущественных драконов окончательно развеяло все надежды камериров на продолжение старого счастливого времени. Либерис Третий умер и вместе с ним — древнее, тёмное и такое привычное прошлое мира Алатуса...
Среди поистине кошмарных нововведений, однако, нашлось место прелюбопытной новости, возбудившей камериров. Доверенные лица вражеского короля пригласили Вэйланда, всех желающих Советников и одного представителя от ликторской конфессии присутствовать на алатеррском турнире, который был перенесён на десять дней по просьбе Его высочества Арженти, выступавшего миротворцем. Попутно мирным переговорам планировалось заключить несколько взаимовыгодных договоров: алатусы получали возможность вдоволь созидать и копить магию, мир Алатуса — контрибуции и бесплатную помощь в строительстве, образовании, медицине и других сферах, которые собирался развить принц Арженти как Протектор...