Обыкновенный принц
Шрифт:
Советник Зальмаус не выдержал, напомнил про то, что и здесь многие ждут турнира, а коронация и обращение Его величества к Большому Собранию не могут ждать, пока где-то закончатся развлечения. Принц Арженти признал претезию обоснованной и отступил в тень, предлагая Его высочеству и Совету обсудить эти вопросы на внутреннем заседании.
Советники и ликторы успокоились: принц Арженти не отбирал у них последние права — возлагать корону и блюсти традиции. Камериры расслабились, фрейлины, скучающие без обязанностей поклонения королеве, оживились, ведь у них появился новый объект обожания и развлечения —
Так двор настроился на праздник. Но прежде...
В тот же вечер, когда состоялась большая королевская аудиенция, всех желающих пригласили к Драконьим Пещерам. Зачем, почему — ведали одни избранные, остальные же были заинтригованы.
— Если все ездовые от рождения носят ярмо, то никто из них не сможет обернуться. Нам не поверят, — заметила Анника, когда Тео поделился очередным пунктом глобального плана.
Тео задумался не на шутку, но от задумки не отказался. Северная и восточная стража видели чудо своими глазами, но важнее было, чтобы засвидетельствовали явление Советники и ликторы. Обязательно ликторы...
— Сделаем это на закате, попросим Создателя, — посоветовал Грэйг, вернувшийся из Алатерры. На том и порешили.
Вечером оказалось, что среди ездовых, пригнанных с севера драконов находился Ремус, отец Уафы. После снятия оков он не обернулся, нет. Чуда не произошло. Но драконица Анника приблизилась к нему, и он узнал её. Одну из десятка своих жён. И её превращение в двуногую женщину ошеломило Ремуса. Её насмешка над его немощью и призыв повторить оборот уязвили.
Он вынес незнакомую боль, самец, привыкший быть во всём первым, и предстал перед немыми свидетелями высоким жилистым мужчиной с длинными запутавшимися волосами. И неприкрытым естеством... Анника обняла его, Грэйг поднёс плащ укрыть, и Ремус вдруг взревел, не по-человечески, как будто понял, что вся его жизнь была до сих пор жизнью животного, а не того, кем он был рождён...
Прошлое и будущее никуда не исчезают: из первого ткётся настоящее и второе рождается именно сейчас. Поэтому внимания заслуживает только то, что находится здесь и сейчас. Смирись, если тебе кажется, что обстоятельства мешают твоим планам — они и есть твой план. Созерцать... Принимать мир таким, каков он ... Тео имел все основания подозревать, что истины, впитываемые им в Шао-Лине, были когда-то прописаны алатусом. Поэтому он не удивлялся случайностям, почти никогда.
Совсем недавно одна огненная драконица открыла в Арженти то, к чему он считал себя не готовым, слишком юным для подобного. Но память о полутора тысячах лет в ожидании пробуждения словно накинула к человеческим двадцати годам ещё два десятка...
Глаз Алатуса выпустил первый луч.
Тео опустил шест. Мышцы тянуло приятной болью от нагрузки. Теперь можно было остановиться. Начинался новый день. Новое откровение.
Он поклонился Создателю и замер, ожидая благословение или укор, ибо не сделал ничего созидательного за день — не спас, не построил, не смахнул крошки со стола, куда ставила столик с едой дочь замкового сторожа и надеялась на разговор, комплимент, благодарность. А он просто спал эти три дня. Спал, ел и снова спал.
Приятные
Ждать Тео умел. Полторы тысячи лет в колыбели, слушая музыку вселенной. Или сидя в казематах Либериса, или прислуживая ректору в последние дни, или просто набираясь сил перед важным — когда другие исходили от нетерпения и обвиняли его в медлительности.
Почему умение ждать ценил Создатель, Тео-Арженти не знал толком. Чувствовал Его волю — и этого было достаточно.
[1] Mermen — водяные (валл.)
****
Сегодня
Получив благословение, Арженти обернулся в дракона и взмыл, но не в привычном направлении — в сторону Аалама, где полным ходом шёл турнир в честь нового короля Вэйланда Первого. Три дня назад серебряный принц Арженти открыл его, как полагается.
Поначалу зрители приветствовали его как очередного участника, выступающего под придуманным именем — рукоплесканием и поощрительным смехом: “Давай, Арженти, покажи, на что способен!”
Но через час, когда он продемонстрировал мастерство владения шестом, которое без волшебства побеждало мечи и грубую силу, а потом обратился в дракона и заверил в своей помощи миру Алатуса, публика взревела от восторга. Появление дракона её особо не испугало, ведь она, надо сказать, уже была подготовлена к чудесам.
За день до этого провели Большое Собрание, объявили новости. Безродным что? Им не привыкать к обещаниям, и в прошлый раз сладко манили — родовым именем, золотом. Но в этот раз не стали откладывать исполнение королевского Указа, ведь от каждого семейства приехал представитель, им начали выписывать паспорта, сначала на самого главу — в грамоте, названной паспортом, указывалось то родовое имя, которое озвучивал обалдевший от новостей безродный.
Попутно началась первая официальную перепись населения мира Алатуса. За неделю празднеств, по расчётам Максимиллиана, должны были уложиться.
Выступив на турнире и почти сразу раскланявшись, Арженти попросил у друзей время на эмоциональную передышку. Слишком активная деятельность и многословие опустошили, потратили его ценную силу. Позже он признался себе, что скучает по размеренному расписанию и духу Шао-Линя, мудрости его деда, однажды не выдержавшего придворной суеты и сбежавшего в другой мир ради внутреннего равновесия.
Он пообещал прибыть в Алатерру вовремя, к началу тамошних соревнований.
— Её высочеству что-нибудь передать? — на прощание поинтересовался Грэйг.
— Не нужно. Сам скажу, когда прилечу.
А вот она ждать не умела и не любила. Если хочет, чтобы Арженти был с ней, придётся научиться этому полезному качеству. И всё же что-то в груди и желудке сладко заныло — простит ведь её ошибки, всё равно простит и будет терпеть. Точно так же терпела Мэйли его равнодушие и трусость, и с ней не получилось честно поговорить по душам за все эти дни, хотя Тео чувствовал, как она тянется к нему, хочет прикоснуться и сдерживат себя. Девочка-боец...