Обжалованию не подлежит
Шрифт:
Он попрощался, обменявшись рукопожатием не только с Фаталиевым, но почему-то и с Сеймуром. Перед тем как уйти, Назимов подошел к Алби, который насторожился при его приближении, но не зарычал.
— Сразу видно — славный песик! Как сказал товарищ Дзержинский на слете передовиков пограничников — собака верный друг человека, — одобрительно повторил Назимов слова Дзержинского, упорно не замечая запачканную кровью повязку на бедре друга. — Как зовут собачку?
— Алби, — сказал Сеймур.
— Алби. Интересно. Это что, сокращенно от Альбиона? От туманного Альбиона. В честь Великобритании?
— Не совсем, — опередив Сеймура, осторожно объяснил Фаталиев. — Кличка в память небольшого города Алби во Франции. Там мэр города коммунист.
— Это правильно, товарищ Фаталиев, —
Алби все-таки глухо заворчал, но Назимов пожелал истолковать это как проявление благодарности.
— Все-таки очень умная собака, — сказал он и в сопровождении Фаталиева вышел из кочегарки.
Сеймур пошел провожать Фаталиева.
— Должен вам признаться, я ничего не понял, — сказал Сеймур.
Прежде чем заговорить, Фаталиев по привычке оглянулся по сторонам.
— Это потому, что вам ничего не известно об отношении товарища Назимова к Самандару Калантарлы. Я вам кое-что расскажу, но, надеюсь, все это останется между нами, — он говорил громким шепотом. — Назимов терпеть не может Самандара и откровенно презирает его еще с тех пор, как Самандар работал в органах. В то время Самандар был начальником закрытого лагеря строгого режима под Кировабадом. В основном там содержались бывшие чекисты и бывшие работники милиции и прокуратуры. Как стало известно позже, Самандар в течение трех лет занимался самоуправством, за малейшую провинность собственноручно истязал заключенных. Ему не только все сходило рук, за семь лет службы ему дважды объявляли благодарность. Он вошел во вкус и незаконно застрелил оскорбившего лично его заключенного, якобы при попытке к бегству. Дело получило огласку, и его отстранили от занимаемой должности.
— Все это произошло после того, как расстреляли товарища Берию?
— Бывшего товарища Берию. До того. Мне рассказывали, что, давая показания офицерскому суду чести в центральном аппарате НКВД, Самандар свои действия объяснял желанием укрепить дисциплину, полностью расшатавшуюся при прежнем руководстве. Чекисты лишили его звания майора, и он с позором был изгнан из системы органов внутренних дел. Вот и все. Самандар оказался в Амбуране председателем сельсовета только благодаря родству с Афрасиабом Куткашенлы, который возглавляет наш район.
— А Назимову известно, что здесь вытворяет Самандар?
— Товарищу Назимову известно все! — внушительно сказал Фаталиев. — Но против Самандара он бессилен. Самандар политически подкован, неоднократно доказывал преданность партии. И самое главное — первый секретарь сталинского райкома партии товарищ Куткашенлы женат на сестре Самандара. Он всеми уважаемый и очень влиятельный человек в республике.
— Согласен. Товарищ Назимов, несомненно, доволен ухудшением здоровья Самандара, в конце концов я сделал то, что хотелось бы сделать ему. Но с какой стати товарищ Назимов сделал вид, что поверил в историю с охотой. Ведь, арестовав меня, товарищ Назимов мог бы получить дополнительное удовольствие от выполнения служебного долга.
— Не все так просто, не все так просто. Я все время над этим думаю, — признался Фаталиев. — Товарищ Назимов всегда был законником. Согласен, сегодня он повел себя странно.
Все это действительно выглядело странным и необъяснимым, и Сеймур вдруг подумал, что, может быть, где-то вдалеке от шафранного совхоза происходят какие-то события, о которых ни Фаталиеву, ни ему здесь ничего не известно.
— Как в Тайшете, — вслух подумал Сеймур.
— Что в Тайшете? — спросил Фаталиев.
— Там тоже иногда происходили необычные явления, — туманно пояснил Сеймур.
На прощанье Фаталиев сказал Сеймуру, что прежде всего он зайдет к директору совхоза, чтобы передать пожелание Назимова об официальном выделении продовольственного пайка и ошейника служебной собаке по кличке Алби.
Вернувшись в кочегарку, он поздравил «служебную» собаку
Он не мог усидеть в кочегарке и в надежде что-то узнать отправился к Фаталиеву. Сообщение Сеймура Фаталиева расстроило.
— В Азербайджане все очень удивились, когда его без всяких объяснений сняли с работы, а теперь… Вы не ошиблись, вы сами слышали, что товарища Багирова судят?
— Нет, конечно, не ошибся.
— Непонятная история, непонятная с начала до конца. На своем посту он сделал для страны столько хорошего. Все, что было сделано во время войны в Азербайджане, — это его заслуга, а теперь судят! — Фаталиев был потрясен и не скрывал этого.
— Его сын в Баку живет? Меня с ним в один день отправляли на фронт.
— С войны он не вернулся. Сообщили, что он геройски погиб на фронте… Значит, Багирова судят? Невероятно! Теперь я понимаю, чем сегодня был так расстроен товарищ Назимов.
— Вы давно знакомы с Назимовым?
— Шесть лет. Мы познакомились шесть лет назад, когда совхоз наводнили крысы. Тысячи крыс кишели на полях, они пожирали все, что им попадалось на пути, съедали побеги и цветы, выкапывали луковицы шафрана. Руководство района обращалось за помощью в министерство сельского хозяйства, в республиканскую сан-эпидстанцию. Специалисты приезжали, изучали обстановку, что-то каждый раз делали, но результатов от их деятельности не было. Крыс травили ядом, ставили десятки капканов, а их становилось еще больше. От посевов шафрана в тот год ничего не осталось. Это было невиданное бедствие, катастрофа. Единственное в Советском Союзе шафранное хозяйство безнадежно погибало на глазах. А для меня это была личная трагедия, рушилось дело всей моей жизни Тогда я написал письмо в НКВД. Кроме меня, никто не согласился его подписать, отговаривали и меня. Я поехал в город и там передал его дежурному у входа. На следующий день приехал товарищ Назимов. Так мы познакомились. Он вместе со мной походил по полям и уехал. А еще через два дня на нескольких автобусах приехали люди не то в комбинезонах, не то в скафандрах. Судя по всему, военные, целый полк. Они эвакуировали с территории всех служащих, даже сторожевых собак заперли в здании, и приступили к обработке полей. Скажу вам, зрелище очень неприятное! Что они там делали, не знаю, могу только сказать, что ядохимикаты они не употребляли. Команда из двенадцати человек на с виду бронированных машинах работала всего три дня. Это при том, что площадь полей составляет почти сто гектаров. Крысы выскакивали из нор и в судорогах умирали на поверхности. Свыше двухсот тысяч дохлых крыс. В тот же день их всех до одной собрали люди в защитных костюмах и увезли в закрытых контейнерах. Товарищ Назимов сказал мне, что это новейшее экспериментальное оружие. Решили вначале испытать его на крысах. Прошло шесть лет, хозяйство полностью восстановилось, а на всей территории совхоза невозможно найти ни одной крысы. Все благодаря Назимову. Вот тогда-то он официально был назначен куратором нашего поселка. Я всю жизнь буду благодарен ему и его организации. Я вам говорю со знанием дела: если бы не НКВД, единственный шафранный совхоз давно прекратил бы свое существование.
— И вы с тех пор общественный представитель внутренних органов?
— Я всегда чувствовал, что тебе это не нравится!
— Нравится, честное слово, нравится, — искренне сказал Сеймур. — Насчет органов не скажу ни слова, а вот должность общественного руководителя мне нравится. Зарплата хорошая?
Фаталиев сказал, что зарплату ему не платят, но дал понять, что общественный представитель обладает кое-какими льготами и при этом пользуется подчеркнутым уважением и поддержкой начальства по всем вопросам, связанным с его основной служебной деятельностью, в том числе и бытовыми проблемами, время от времени возникающими у его сотрудников.