Очаги ярости
Шрифт:
Здесь уж пришлось упереться:
— Раздобыл бы когда? В случае предательства нечужого.
Нет, ну формально Гильденстерн очевидно прав. А Бенито немного спешит, облекая свои подозрения в доводы. В этих доводах образуются щели. Но похоже на то, что выискивать щели в логике — в данном случае чисто защитная тактика. Апелляция к интеллекту лишь затем, чтобы себя успокоить. Успокоить неназванным ложным доводом. Вот таким:
— В нашей Службе предательство невозможно?
— Нет, — сказал Гильденстерн, — я такого не говорил.
2
Кто-то
Чем же занята Служба безопасности горнорудной колонии под его руководством: служит величию Флореса и укреплению бабилонской власти? Нет, Бенито такое не интересно. Флорес тоже догадывается, что нет (вот за то он Бенито не любит). Что тогда: интригует напропалую, лишь бы что-нибудь заработать? Тоже нет. Флорес знает, что это не так (вот за то он Бенито терпит). Ну а как не терпеть: кто-то другой на месте Родригеса непременно сварганит против него мятеж. Так, по сути, и будет, если Рабен свалит Бенито (Флорес знает и это, потому рад бы долго терпеть). Может, Служба Родригеса ратует за свободу других посёлков, за Зеон, Джерихон и Содом? Тоже нет. Бенито не делает идолов ни из кого из местных царьков.
Служба Бенито Родригеса работает на свободу. Почему это важно? Потому что Эр-Мангали каторжная планета, на орбите её всё ещё включена карантинная ксеносистема Альянса, ну а в недрах и на поверхности — явные признаки подлинно адского места, где нету надежды. В общем, важно-таки, любому бы стало понятно. Только есть и второй вопрос: почему это осуществимо? Здесь логичных ответов у Родригеса нет. Это, в конечном итоге, вопрос веры. Веры, к примеру, в пророчество Гарриса о герое. «Он придёт, будет слаб, ему надо помочь, поддержать его, воспитать…» — ну а что, неплохая программа действий, позволяющая и в Аду не опускать руки. Если не вера, то ничто уже не поможет вернуться с Эр-Мангали.
Вера в героя, однако, на Эр-Мангали не для всех. Верят в тельца, в крутизну, в воровскую звезду, в сексуальное раскрепощение — эти глупые веры в колонии собирают обильные жатвы, а на героя готовы, поди, понадеяться (кто же против?), но помочь ему не хотят, не хотят воспитывать. И устойчивость веры никому же не гарантирована. Тут он верил, тут разуверился, а случилось-то что? Вера ушла в песок.
А без веры рядом с Родригесом людям не место. В общем, Бенито давно уже не удивляет невысокая численность собственной службы.
Да, своих очень мало. Но тем легче искать предателя. Не морально, конечно, а логически легче.
Сколько сотрудников знало о тайнике? Да всего лишь четверо. Это включая и самого Бенито, а ему себя стоит немедленно исключить. Он-то проводит анализ не для кого-то, а за себя он прекрасно знает, крал он предмет, или нет.
А за вычетом самого Родригеса знавших о тайнике остаётся трое. Олаф Торвальдсен — он частенько возил артефакт у себя в грузовом вездеходе, но, чтобы шороху в Бабилоне не наводить, парковался в безлюдных местах и приходил сюда вместе с Бенито припрятать Призму. Кстати сказать, он её и из ящика не вынимал ни разу — так у него она и в вездеходе лежала, а потом убиралась в тайник. Но найти верный ключ для Олафа не проблема.
Также сюда подходил и Луис Ортега. Парень и яму копал, и примирял в неё ящик. Да и к ключам он имел отношение самое близкое. Кто в штабе Службы всегда выполнял функции кладовщика? Он, Ортега.
Третий — Сантьяго. Мастер боя, расчистивший местность для тайника. Одолевший для этого неимоверную стаю шпанок. Трижды прошедший весь Ивовый Эдем вдоль и поперёк. Это Сантьяго советовал вырыть яму именно здесь, под совсем неприметным деревом, но расположенным строго на север от груды камней. Рядом с той грудой Сантьяго нашёл и убил королеву шпанок.
Да. Эти трое. И всех их не хочется подозревать. Коли на то уж пошло, Бенито грешил бы на Приста… Только Прист никогда тайника не видел: он в этом деле, должно быть, чист.
3
Всё же Бенито вслух произнёс имена:
— Олаф, Ортега, Сантьяго — так на кого больше всего похоже?
— Меньше всего — на Сантьяго, — прикинул Кай.
Это понятно и так. Мастеру боя марать свои руки кражей? Вроде, немыслимо. Вовсе неимоверно.
Есть, разумеется, и мастера, что не прочь бы и замарать. Вот как Маданес и Диас, телохранители Рабена. Но Сантьяго — как будто, другой. Он не случайно попал к Бенито. Если бы честно искал карьеры и заработка — ни за что бы не выбрал такое неперспективное место.
— Олаф? — Кай продолжал. — Тоже нет. Не думаю. Должен признать, он достаточно опытен в кражах. Соображает, где что-нибудь плохо лежит. Но то кражи, а то предательство. Я не верю, что это он. Разве только кто-то заставил под страхом смерти.
Да уж, страх смерти — мощный рычаг. Лишь на Сантьяго такое, похоже, не действует. А уж Олафом страх, негде правду скрывать, управляет частенько. Вот, к примеру, сегодня… Олаф куда-то уехал. Подобрал на мосту Перейру, ничего никому не сказал… Убежал специально, опасаясь, что вскроется кража с выдачей тайника?
Нет, не мог он так поступить. Не хотелось бы, чтобы мог.
— И Ортега врагом не выглядит, — дальше вёл Гильденстерн. — Он, как мы знаем, служит у Годвина и Мак-Кру. Но ведь приносит именно к нам ценную информацию. Благодаря Ортеге мы знаем, что задумали следователи…
Тут Бенито его перебил:
— Может, с Годвином и Мак-Кру он так же само делится нашеми планами?
— Непохоже совсем. Я же тоже однажды сотрудничал с Годвином и Мак-Кру — в поисках хвандехвара… Эти люди Ортегу бы не простили. Если бы только узнали, что он стал работать на нас…
Не простили бы? Да, пожалуй. Правда, чтобы заставить кого-либо выполнять свою волю, прощение не обязательно.
4
Перед самым уже Новым Бабилоном Гильденстерн спохватился:
— Может, зря мы забрали ящик? Может, тот, кто похитил Призму, потихоньку её вернёт?
Непростительная наивность! Родригес ответил язвительно:
— Может, и Олафа тоже вернут, как ни в чём не бывало? Что же, по-твоему, делать всей нашей Службе? Притаиться и ждать, пока враг напользуется нашими артефактами и людьми? Нет уж, Кай, в нашем мире справедливость не восстанавливается сама. Ожидание Призмы — это потеря инициативы. Это будет похуже потери Призмы самой по себе.