Очаги ярости
Шрифт:
— Значит, так получилось, что ты один на хозяйстве, — молвил Родригес, в задумчивости подводя итог.
— Вовсе нет, — возразил Сантьяго. И рассмеялся недоуменью Бенито, раскусив его заблуждение. — Коль не с Ортегой, то это ещё не один. А в штабе покуда остался Прист, он тоже хохяйничает.
— Прист? — удивился Родригес. — А он-то что здесь забыл?
Ну и денёк, каждый ведёт себя необычно. Если Ортега частенько посиживал в штабе, занимаясь хозяйством в самом прямом смысле, если Гонсалес, бывало, захаживал поговорить, то уж Прист в этом доме — самая редкая пташка. На совещаниях
— Кажется, пишет отчёт, — предположил Сантьяго, — так он сказал мне, во всяком случае.
8
Да, Прист был в щтабе Службы. Только он не писал отчёт. Бестолково слонялся по помещениям. Что-то высматривал, что ли? Не тайник ли под половицами, где находятся Тор, Пирамида, Усечённый Конус и Шар?
Перестань, молча одёрнул себя Бенито, ты становишься чересчур подозрительным. Призма похищена, да. Но где Призма, а где бедный Прист! Он не мог её выкрасть, не знал того тайника. Он и здесь почти ничего не знает.
— Как отчёт? — поинтересовался Бенито.
— Вдохновения что-то нет, — глупо признался Прист. А глаза почему-то косили на ящик в руке Родригеса — бывший футляр от призмы.
— А о чём собирался писать?
— О торговле с Альянсом. Я считаю, что Рабен у Флореса малость ворует. Есть отдельные доказательства, но, к сожалению, я не решился при всех записать их на месте, а теперь очень сложно по памяти точно воспроизвести…
— Ладно, — Бенито вздохнул, — раз вдохновения нет, то на сегодня мы с Майком тебя отпускаем.
То, что при людях Бенито всегда называл Кая Майком, даже при людях своих, можно бы было счесть и перестраховкой. Но не сегодня. В эту недобрую пятницу каждая перестраховка оправдана и неизбежна.
А любая «недостраховка» смерти подобна.
9
Прист очень быстро слинял, крайне довольный, что отпустили. Кай и Бенито дождались, когда затихнут шаги, после чего приоткрыли люк, ведущий в тайник. Он был устроен так, чтобы открыть могли двое.
Кстати, Ортега без тени сомнения знал и о том тайнике, и об этом.
Ну да кто бы чего ни знал, а Тор, Пирамида, Усечённый Конус и Шар в тайнике до сих пор лежали.
— Даже странно: они на месте, — прокомментировал Кай.
Глава 13. Работа над ошибками
(чуть раньше про чуть раньше;
осуждает Вольфганг Рабен, заместитель начальника колонии, Новый Бабилон)
1
Непредсказуемость действий соперника — главная трудность для мастеров дворцовых интриг. И не так уж и важно, что непредсказуемым часто бывает то самое, что вместе с тем и весьма неумно. В том-то и есть основная интрига неправильных действий.
Если известно, что человек не дурак, от него ожидаешь относительно умных решений.
Из-за того-то Бенито Родригес настолько везуч, что не дурак, но при этом частенько совсем неумно поступает.
Умные действия просто предугадать и использовать. Полностью глкпые — тоже. Есть две главные логики: глупости и ума. Тупо прыгать с одной на другую — какая-то шизофрения. Если и Рабен такому научится, он сойдёт с ума. Но с ума — не хотелось бы.
Вот поэтому Рабену до сих пор очень трудно длгнать Родригеса.
Взять, к примеру, последний из эпизодов.
Как по нотам же было разыграно. С привлечением опыта истинных профессионалов сыска — Годвина и Мак-Кру.
Экспозиция: Служба Родригеса — как всегда у них, потихоньку — начинает расследование старой-старой проблемы. О зомбаках.
Первый акт: убеждение Флетчера, чтобы он поручил своим следователям тоже открыть дело о зомбяках. И не так, как в Службе Бенито, а громогласно, официально. Как говорится, с застолблением темы.
Акт второй: донесение до Родригеса новости о соперничающей группе. Недвусмысленное донесение — через агентов (на тот случай, если они в своей Службе вообще ничего не заметят). Здесь возникает развилка перед Бенито: может поступить по уму, а может — по дурости. Хитроумным решением будет стараться не ссориться с Годвином и Мак-Кру, то есть закрыть свою тему. Глупым решением будет её продолжать. Только для Вольфганга Рабена, в общем и целом неважно, что там Родригес решит. Ибо…
Третий акт должен выявить то, что расследование уже было открыто. Не закрылось? Ну ничего себе наглость! Как, закрылось? Ну вот, неспроста. Главное что: обнаружить во всеуслышание, с доведением до сознания всех основных начальников Бабилона, непременно включая Флореса, ну и Флетчера (чтобы вбить между ним и Родригесом, как говорится, клин).
Ну а с тем, чтобы третий акт получился громким, нужно сделать такое: взять и назначить заседанье совета у Флореса на тот день и тот час, как назначено у Бенито. Постараться вдобавок, чтобы Родригес заранее не прослышал. Просто за ним послать — не предупреждая. И послать-то кого: Диаса и Маданеса. Коль добром не пойдёт — попросить у Флореса Торреса. Вот заявится на совет — сразу спросить о фактах. Здесь хитроумный Бенито немедленно встанет перед новой развилкой: отрицать ли тот факт, что Служба, им возглавляемая, начинала недавно заниматься делом о зомби. В данном случае Рабену снова бы было по барабану, что за тактический ход предпримет Родригес.
Ибо в плане имеется также четвёртый акт. Самый, признаться, жёсткий и беспощадный. Акт суда. Разнообразия ради, не над Бенито. В том, что пройдоха Родригес хоть как-то, да вывернется — как ни печально, но можно не сомневаться. Но в той Службе, что им возглавляется, есть звено поистине слабое — ксенозоолог Бьорн Ризенмахер, что таится под именем, полностью вымышленным. Этот парень (вольно или невольно — следствие постарается установить нужное) раза два или три, если не больше почему-то оказывался в тех местах, где проходило распространение волн зомбяков.