Очаги ярости
Шрифт:
— В сидской ксенокультуре однозначного, в общем-то, нет…
Молодец, успокоил!
— …а владение всеми пятью артефактами — так и вовсе (ну, по идее) дарует униыерсальность.
— Это как?
— Ну смотри! Адские Собачина-Свинючина-Лошадина и Проглот — каждый из этих зверей будто раб одного артефакта. Все они очень односторонни в плане своих способностей. Что-то умеют — а больше им и не надо. Развитая артефактом единственная сторона им дарует неуязвимость.
— А когда развивается много сторон?
— Я бы сказал, что это по-человечески.
Ну,
Да, четыре волшебных предмета — это никак не один…
Правда, было-то пять…
5
— Если хочешь, — сказал Бенито, — можем поехать вместе. Олафа нет, так я обращусь к Брандту. Всё равно Призмы нет, значит, уже не важно, что везти нас будет не посвящённый в наши дела водитель.
— В Свободный Содом? — Кай скривился. — Да зачем?
— Сможешь в пути поработать над энергиями артефактов. Может, узнаешь о них что-нибудь новое.
Кай возразил:
— Нет, ты знаешь, ведь я не эмпирик. Я приверженец дедуктивного знания. Познавать артефакты методом тыка — это не для меня.
— А что для тебя?
— Библиотека в Башне Учёных.
— Она столь хороша?
— Вот уж нет, скорее, ужасна. Я-то думал, в ней множество голо-книг, но читает их разве что великий магистр Бек, а простому учёному люду работать позволено только с бумажными. Неудобно, конечно, но хоть что-то.
— Что ж, если ты считаешь, что будет какой-то толк.
Самому-то Бенито казалось, что толка не будет. Что-то такое едва уловимое изменилось в столичном посёлке. Много охранников? Нетерпимость начальников? Наглая кража артефакта у Службы?
Да, это всё, как сказал бы Гонсалес, единый синдром. Признаки крупных событий: грядут перемены. А перемены на адской планете — всегда потрясения. И первым делом тряхнёт — Новый Бабилон.
Лучше бы Каю не попадать в эпицентр толчков.
Впрочем, на Эр-Мангали вряд ли найдётся хоть где безопасное место. Тот же Свободный Содом под руководством нимфоманки Бастинды непременно пойдёт вразнос. Да и другие посёлки…
Ладно. Уж будем надеяться, что Сантьяго Кая в обиду не даст.
А кого же Бенито захватит с собой в вездеход водителя Брандта? Непременно Гонсалеса, потому что Гонсалес — врач. Кто, как не он, лучше всего поймёт сказанное врачами?..
Может, ещё прихватить и хромого Трентона? Нет. Вот Трентона — нет. Кто их поймёт, ассасинов Содома. Может, хромца и до сих пор караулят.
6
Сборы были недолги. Бенито простился с Каем: тот подался в элитный квартал, к Башне Учёных, а Родригес пошёл навестить Гонсалеса — и в гаражи. Крупный мешок с артефактами нёс теперь при себе. Всё же с учётом всех обстоятельств где-нибудь их оставить — это не дело.
Там, в гаражах,
— Рейс-то давно запланирован? — поинтересовался Бенито.
— Нет, только что. Должен-то был ехать Олаф. Только Олаф куда-то пропал — вот, приходится мне.
Брандт неплохой человек. На него, конечно, находит, не без того. Давит рептилий на своём вездеходе. Странно, конечно, но хоть не людей, а рептилий. Хвандехваров и плоскопузов.
Правда, Родригесу что-то подсказывает, что рептилии те страдают — за грехи людей.
— Так поехали прямо сейчас? — Брандт кивнул. — Мигель, залезай! Кстати, держи мешок, не потеряй пожитки.
Доктор Гонсалес с полным мешком артефактов забрался в багажный отсек вездехода. Всё же в кабине место всего на двоих.
Тронулись. Проезжая мост, Бенито приметил: огнемётчиков на посту по-прежнему пять. Пако на месте и Мика на месте тоже. А вот Руиса нет. С Олафом вместе нет.
7
Старый, известный в деталях путь до Содома. Сколько раз тут Бенито ездил на моноцикле. И, разумеется, на вездеходах — с Олафом.
Знал, где в пути вероятно попасть на рептилий. Знал и место, где невероятно на них не попасть. Водопой хвандехварский, где кто-то из них непременно торчит, дедурит.
Но, что странно, никто из рептилий не встретился. Верно, знали про странности Брандта, да и попрятались.
Вместо множества гадов вышел один саблезуб, но его и свирепый Брандт не считал за рептилию. Хоть в каком-нибудь приближении, видимо, мог. Как-никак, рнонходная ксеноформа.
Улыбнувшись, Родригес отметил, что старается думать как бы от имени Кая. Даже не Кая, а Майка-ксенозоолога.
— Видел — боятся! — это Брандт процедил сквозь зубы. — Хвандехвары боятся, прячутся по кустам. Это я приучил, не веришь?
— Отчего же, охотно верю. Ты у них выработал условный рефлес.
— Верно, рефлекс! — Брандт закивал. — Именно выработал. А потому что не надо ходить у дороги, когда я здесь еду!
Ярость, с которой он выплюнул последнее предложение, иллюстрировала всю ту меру досады, что вызывали у Брандта и спрятавшиеся рептилии.
Спрятавшихся он, поди, ненавидел сильнее. Их же нельхя было запросто раздавить.
8
Благодаря хвандехваров и плоскопузов за спокойный проезд, Бенито Родригес успел хоть немного подумать в направлении самой главной цели расследования — о зомбаках. Гильденстерн комплексует, это видно как день — комплексует, просто не видит во всей этой теме себя.
Методологию поиска причин и виновников зомбоволн он, потому, начинает продумывать с философической дали. Это разумно, но очень затратно по времени. Враг (конкурент), который ворует Призмы, слишком много свободного времени не подарит.