Очаги ярости
Шрифт:
Барри Смиту, Карлосу и Мак-Кру для сомнений и времени не осталось, им пришлось поработать во все три ствола, чтобы прервать процесс на начальной стадии. Но получилось: зависнув над трупом, воронка обиженно чавкнула и проглотила из этого мира саму себя.
— Ну а если бы не успели? — спросил Барри Смит. — Что в этом случае будет происходить с человеком из тех, по которому так попало?
— В эту воронку, — разъяснил Эссенхельд, — впитается вся его ярость. Что и составит важную сторону зомбификации в понимании ксенокультуры
Непонятная галиматья. Но Эссенхельду виднее.
8
Чуть ли не весь остаток подъёма по лестнице Эссенхельду пришлось объяснять Перейре, что за фигню он подсунул к его огнемёту, что она вместо подлинного огня произвела такое.
— Сам не знаю, — вздыхал Эссенхельд. Мог бы пафоснее сказать: это науке неизвестно. — Эту штуку (Х-блок от концерна «Цфат») я нашёл пару суток назад, в Башне Учёных. И она в тот момент не выглядела бракованной. Огненный шар этот Х-блок выдавал даже в отсутствие собственно огнемёта. Только огонь — и никаких воронок!
— Ну а если подумать? — советовал Олаф.
— Лишь одно могу вспомнить странное действие. Произведя артефактом огненный шар, я испугался за книги в библиотеке — и заставил Х-блок весь этот шар втянуть.
— Что, серьёзно втянул? Никогда о таком не слышал.
— Да, я не вру: Призма всё время со мной. Но поглощенье огня — это аналог изъятия и человеческой ярости. И добиться его мне пришлось обращением вспять логики стихий, то есть тем самым путём, по которому двигались деструктивные культы…
— Майк, будь любезен чуть-чуть помолчать, — попросил Эссенхедьда Барри. — Мне бы прислушаться, а разговор сбивает.
Майк перестал развивать свою тему, а Барри затем сказал:
— Да. Так и есть, устанавливают заряды. Будут шахту взрывать.
Олаф хмыкнул скептически:
— Непохоже на Флореса так поступить. Вся его власть лишь на том и держится, что идут поставки в Альянс артефактов культуры Сид. Ну а рухнет Ближняя шахта, где ему взять артефакты? Чем он тогда заинтерескет Альянс?
А Эссенхельд:
— Но с Альянсом ему всё равно теперь не связаться. Мы же, ты помнишь, ему показали, что зомбаки бабилонские — это побочка Н-связи…
— Ну и что же, ты думаешь, это его остановит?
— Почему бы и нет? Я ведь помню: его проняло. Да и следствие вёл он уж больно по-человечески…
— Флорес прагматик. Имей это тоже в виду. Да к тому же тщеславен, как сотня потасканных полководцев. Он не любит героев, если они — не он сам. Почему он с таким удовольствием нас оставил внизу дожидаться Мендосы? Не потому ли, что слышал твой бред про героя?
Тут в разговор, в очередной уже раз, вмешался и Барри.
— Где-то отсюда всем предлагаю молчать. Слишком опасно: мы ходим близко к
— Нас тут могут услышать зомби?
— Нет. Но нас может услышать Флорес. А уж он, как я понял, герою выйти не даст.
Глава 25. Дошло до Джерихона
(раньше и прямо сейчас про сейчас;
наблюдает и действует Беньямин Родригес, настоящий и бывший начальник Службы безопасности колонии, планета Эр-Мангали)
1
Руки так и чесались сделать что-то плохое доктору Джойсу, но, с другой стороны, приходило и понимание: смысла особого нет. Даже если закрыть глаза на тот факт, что поверивший в силу Бенито доктор по наивности сам же себя и оговорил, даже если ни капельки не учитывать добровольную помощь следствию (в качестве эксперта высокой научной квалификации), всё равно ведь останется пациент Диего Рамирес — тот, которого можно ещё спасти, или не спасти. Забирать у бедняги врача — по какому праву?
Потому разговор в лопухах не привёл ни к какому фатальному результату. Разве только водитель Брандт по свирепой своей привычке наехал на плоскопуза — аккурат подвозя доктора Джойса к содомской стене.
Как выезжали втроём — Родригес, Гонсалес и Брандт — из Нового Бабилона, тем же составом теперь и возвращались.
— Может, зря не забрали с собой Драйхорна и Сони? — предположил Гонсалес. — Что им делать теперь в нарастающей пустоте?
— Нет, — Родригес вздохнул, — им нельзя в Бабилон. Вообще нельзя. А в Содоме, быть может, помогут наладить и новую жизнь, и новую власть. Да и нам потом будут рассказывать, что это было.
— А кому в Бабилон теперь можно, кому?
Ясно, вопрос риторический. Им и самим то ли можно, а то ли нет?
2
На подъезде к Новому Бабилону оказалось: а не зря беспокоились. Их остановил человек, семафоривший на середине дороги.
— Что размахался, утырок?! — выругался Брандт и хотел дтшь прибавить ходу. Но Родригес его попросил:
— Погоди! Ты не видишь — это хромой Трентон!
И, видать по всему, принесло его с новостями.
— Ну так что, раз хромой, надо лезть под машину? — бросил воинственно Брандт, но послушно остановился.
Трентон приблизился и сказал:
— Наконец-то! Торчу здесь вторые сутки, а вы не едете… К Бабилону ехать нельзя…
— Как нельзя? — возмутился Брандт. — А куда ж нам, по-твоему, ехать?
— Там погромы!
— Так может, их стоило предотвратить? — выдал Бенито.
— Некому предотвращать. В Бабилоне из нашей службы теперь никого.
— Как, а штаб?..
— Вот его первым делом и разгромили…