Очаги ярости

Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

— Чем ты лучше других? — наверху удивился Флорес. — Жди Мендосу!

— Но…

— Ты разве не слышал, что приказал начальник? — неожиданно вызверился Годвин.

Изумлённый Мак-Кру прокричал:

— Как ты можешь? Ведь мы же напарники!..

— После всего, в чём ты мне признался под Призмой? Ты не напарник. Ты просто мешок дерьма. Да, подходящий, чтоб кинуть тебя в Мендосу!

Не прошло и минуты — галерея уже опустела.

Шахтное эхо откуда-то издали донесло чей-то истошный вопль.

8

Выждав

немного сверх мига, когда галерея затихла, Барри сказал:

— Кажется, выжить остался последний шанс. Важно к нему отнестись, не шутя. Парни, самоопределяйтесь. Потому что зомбячее племя знаете, где? В правом квершлаге, который на третьем уровне.

— Ты их слышишь? — не сильно поверил Сикейрос.

— Да.

— Заливай!

— Вот побудешь с моё в охране на Ближней, сам будешь просекать эти вещи. Но с моё не побудешь. Вот как раз потому, что не веришь добрым советам, а время идёт.

— Ой, оставь свои мансы, Барри! — буркнул Да-Сильва. — Флорес приказал ждать Мендосу. Вот дождёмся, тогда пойдём.

— Незачем оставлять. Шанс последний, больше не будет. Флорес пошутил, вы купились.

— Флорес не шутил.

— Да? Просто побоялся связываться? Нет, ребята. Он торопился. И решил, что одной демонстрации хватит. — Лёгкий кивок в сторону тела Слейтера. — А теперь о главном. Если тот, кто сюда идёт, зомбифицирован, вы узнаете это издали — по движениям. Только вам не поможет. Почему? Да зомби-волна перекроет выход!

— Парни, слушайте, — вмешался Мак-Кру. — Ваш собрат говорит дело.

— Не собрат он нам! — рыкнул Кох, самый ярый фанат Мендосы. — Он считает, что наш начальник…

— Если Мендоса заявится в полном здравии, — допустил и такое Барри, — то тогда поздравляю Коха. Он единственный вытянул свой счастливый билет. Ну а вам-то двоим… — Кивок на Сикейроса и Да-Сильву. — …останется посочувствовать. Или вы мните, что Кох никого не заложит?

— Не заложу. Но обо всём доложу… — Кох разметал во всю ширь своей морды довольную лыбу, но, получив от собратьев по выстрелу в область затылка, не успел её ни сфокусировать, ни отменить.

Подхватив его бластер, Сикейрос и Да-Сильва тут же направились к лестнице.

— Пушку-то хоть оставьте, — попросил Барри Смит.

— Этот бластер добыли мы, — усмехнулся Да-Сильва.

— Кто же спорит, сам видел, в честном бою… Но тогда хоть бы ключ от решёток в подсобках. Там же тоже остались люди — «свидетели».

— На, лови! — бросил Сикейрос ключ.

Быстро поднявшись по лестнице, оба исчезли из виду. На площадке остались Мак-Кру, Барри Смит, Эссенхельд и ещё два трупа.

Глава 24. А вот они и зомби!

(прямо сейчас про сейчас;

наблюдает и рассуждает Олаф Торвальдсен, водитель вездехода, крайний пункт в путевом листе — Ближняя шахта)

1

Неужели выкарабкаемся? Страшно даже поверить… Вот что подумалось Олафу, когда пискнул ключ от решётки, и к нему, в самый дальний и неудобнейший из отсеков подсобки заглянул Эссенхельд. Чуть подалее Барри Смит имел разговор с охранником Карлосом — парнем

не то чтобы вежливым, но от прочих людей Мендосы отличавшимся в лучшую сторону. Лучшую хоть бы и тем, что завалился дрыхнуть на топчане вместо того, чтобы бдительно всех стеречь. Так и дрых — получалось, но с малыми перерывами (парень вмиг подрывался, как только к нему подходил главный стукач Мендосы). Впрочем, настолько ли доброе качество крепкий здоровый сон, если при нём охранник, не в пример молодцу Сантьяго, может проспать что угодно, вплоть до собственной гибели (и не только своей)? Всё на свете проспать, кроме, разве, проверочек Коха.

Завершилось дознание, разошлись дознаватели, Ближнюю шахту почти захлестнула зомби-волна, ну а Карлоса попросту — даже не предупредили. Хорошо, хоть ключи передали с подозреваемым… А могли передать (по приколу) и с зомбяками — здесь-то в ходу такие жестокие шутки.

— Точно зомби подходят? — Карлос искал подвох. — Точно все разбежались? Барри, надеюсь, ты меня не разыгрываешь…

— Ой, да выйди и сам погляди. Мы здесь как раз освободим свидетелей.

Олаф был первый свидетель, которого освободили, Руис Перейра — второй. Огнемётчик был сильно избит, но без риска совсем покалечить. Как итог, у него теперь сильно чесались руки — ну, к тому, чтобы вновь завладеть огнемётом и зажарить своих обидчиков.

— Олаф, ты здесь не видал моего огнемёта? Уносили куда-то в другую подсобку, только след от него и простыл. У-у, мародёры!..

— Надо спросить у Смита, — советовал Олаф, — непременно спроси.

— Он же занят. А как мне теперь без оружия?

— Мне, — сказал Эссенхельд, — подозрительны эти каморки. Я не видел, но думаю, там онемёт и запрятан. Тот предмет, что изъяли вместе со мной, тоже так унесли — под покровом кромешной тьмы…

Только двери в каморки ключом от решёток не открывались.

Третьим по счёту Майк Эссенхельд освободил Моралеса-рудокопа. И осталось лишь двое: Энди Трасс и Бартоломей-сектант. Оба с мрачностью зыркали на Эссенхельда. Терпеливо, но хищно — не больно-то по-человечьи. Им решёточки чуть приоткрой — непременно же нападут.

— Нет, — сказал Эссенхельд, — я не буду их освобождать. Это прихвостни Асмодеевы, что само по себе уже близко к зомбификации... Если выпустишь — можно не справиться. А зомбаки на подходе…

А ведь Олаф и сам так и думал. Он-то видел и слышал, что происходит в среде свидетельской. Трассу хитрый Бартоломей, торжествуя, вручил какой-то там томос (что бы это не значило). В общем, оба теперь полностью принадлежали к секте демона Асмодея, запрещённой даже в Зеоне.

— Скоро вы там? — на пороге арены Правдивости нудно возникли Карлос и Мак-Кру.

— Так оружие ищем, которое посдавали.

— Здесь оно! — Барри Смит заглянул в неприметный сундук. Там обнаружился и огнемёт Перейры, и бластер Смита, и непонятный инкрустированный кирпич, приехавший с Эссенхельдом. — Вроде бы, уцелело. Всё берём и уходим!

— Уцелело? — возмутился Перейра. — Ты погляди-ка сперва на заряд своего бластера!

— Так заряжено же, я смотрел…

— Значит, тебе повезло. А у меня — ты прикинь — пустая канистра! Это же надо: какая-то мародёрская морда просто так, чтобы сделать мне пакость, тупо сцедила напалм.