Очарование иллюзий
Шрифт:
— Все эти англичане одинаковы, — с отвращением произнес детектив. — Говорят одно, а думают совсем другое. «Понаблюдай за выражением их глаз, — говорил мне отец. — Их выдают глаза».
— Как это понять? — спросила мисс Вандерхольц.
— А так, что они растягивают губы в улыбке, а в глазах их можно прочитать, что они посылают тебя к черту! — резко ответил Джейк.
— Какой ты грубый, Джейк! — укоризненно сказала Нэнси-Мэй.
Девина промолчала, подумав, что детектив не дотягивает до того уровня, на который претендует. Нет, он явно не джентльмен,
— Пойдемте, — обратился детектив к девушкам. — Пора в каюту. Честно говоря, этот малый меня просто бесит!
— Я думаю, что нас раздражают многие, но это не их вина, а наша, — тихо заметила Девина и, не ожидая от Джейка ответа, осторожно направилась к своей каюте.
На следующий день, когда ветер немного утих, Девине и Нэнси-Мэй пришлось спуститься в обеденный зал и встретиться наконец с леди Тейлор. Она несколько раз передавала им записки, в которых извинялась за то, что не может присоединиться к обществу из-за недомогания. Сейчас леди Тейлор сообщила, что чувствует себя неплохо и сможет увидеться с девушками за обеденным столом.
— Придется идти, — твердо сказала Девина. — Пора наконец спуститься в обеденный зал и встретиться с этой пожилой дамой.
— Как жаль, Джейк, что ты не сможешь обедать вместе с нами, — вздохнула Нэнси-Мэй, обращаясь к детективу.
— Мне уже надоело постоянное вышагивание позади тебя! — не сдержавшись, резко ответил тот. — Быстрее бы мы поженились, чтобы перестать притворяться каждую минуту!
— Потерпи немного, скоро мы будем вместе, — сказала Нэнси-Мэй со счастливой улыбкой. — Я мечтаю стать твоей женой!
— Дорогая моя, ты прелесть! — воскликнул Джейк и поцеловал ей руку.
Девина не раз замечала, что любой поступок детектива вызывает у Нэнси-Мэй восхищение, но не осуждала ее, понимая, что та никогда прежде не общалась близко с молодыми людьми и ей просто не с кем сравнить Джейка. Многочисленные гости, посещавшие особняк на Пятой авеню, были родственниками Вандерхольцев, а молодые мужчины являлись на приемы с женами и не могли открыто проявлять интерес к дочери хозяев. Естественно, что Нэнси-Мэй влюбилась в первого же молодого человека, который признался ей в любви.
«Как ей помочь?» — в сотый раз задавала себе вопрос Девина.
Она надеялась, что мисс Вандерхольц, общаясь с пассажирами своего возраста и круга, возможно, сама найдет правильное решение.
Приближалось время обеда, и Девина с волнением думала о том, что наденет роскошное платье Нэнси-Мэй.
Даже работая целый год, ей не удалось бы скопить деньги на такой наряд. Серебристо-белое платье, украшенное изящными кружевными вставками, сверкало и переливалось.
— Надень к нему мое бриллиантовое
Девине очень хотелось предстать перед пассажирами в этом изысканном туалете, но она боялась потерять какое-нибудь украшение. «Компаньонка» Нэнси-Мэй нарядилась в голубое платье, которое очень шло к ее глазам, но драгоценностей не надела.
В обеденном зале девушки наконец встретились с леди Тейлор — высокой, статной дамой, одетой в элегантное платье с жемчужным ожерельем. Увидев ее, Девина подумала, что именно такой и должна быть жена посла — любезной, доброжелательной, с учтивыми манерами.
— Я так переживала, дорогая мисс Вандерхольц, — говорила леди Тейлор, — что недомогание вынудило меня оставаться все это время в каюте. Я мечтаю познакомить вас с интересными людьми! В их компании ваше путешествие будет еще более приятным!
— Я сожалею, что вы плохо себя чувствовали, — ответила Девина.
Леди Тейлор улыбнулась.
— Ничего не поделаешь, — сказала она. — Морская болезнь — это банально, но очень тягостно. Теперь худшее позади, и я стараюсь о ней не вспоминать.
Пожилая дама любезно поздоровалась и с Нэнси-Мэй, несмотря на то, что считала ее лишь компаньонкой, и они все трое прошли к столу капитана. Леди Тейлор села по правую сторону от капитана, а рядом с ней — венгерский дипломат, ее хороший знакомый. Место Девины оказалось слева от дипломата, а пустой стул справа от нее вскоре занял Гелвин Торп. Его соседство не удивило девушку, так как перед обедом леди Тейлор упомянула, что они будут сидеть рядом с хорошими знакомыми. Девина не сомневалась, что перед поездкой миссис Вандерхольц под большим секретом сообщила своей приятельнице, что Нэнси-Мэй собирается замуж за герцога Милнторпа.
Нэнси- Мэй — в роли неизвестной присутствующим мисс Каслтон — посадили между двумя молодыми мужчинами. Один, ирландец, возвращался из Америки, куда ездил по делам фирмы, а другой — французский дипломат, над которым все подшучивали, что он предпочел плыть на английской «Мавритании», а не на корабле французской судоходной компании.
Дипломату приглянулась Нэнси-Мэй, и на протяжении всего обеда он говорил ей комплименты и банальные любезности. Лицо Нэнси-Мэй раскраснелось, глаза сияли, и Девина была рада, что та наконец почувствовала себя свободной от опеки матери и скучных гувернанток. Но наблюдать за мисс Вандерхольц ей долго не пришлось, потому что сосед справа — мистер Торп — сразу же завел с ней разговор.
— Не сочтите мой вопрос банальным, как вы сегодня провели время? — спросил он.
— Я читала, — ответила девушка.
— На корабле много других развлечений, в которых вы могли бы принять участие.
— Мне всегда казалось, что самый лучший отдых на корабле — любоваться морем. Оно успокаивает и лечит.
— Ну, это не для вас.
— Почему? — удивилась девушка.
— Потому что все пассажиры мечтают общаться с несравненной мисс Вандерхольц.