Очаровательная плутовка

Маркос Мишель

От собственного бессилия у Эйприл сжало горло, снова ей указали на место, и снова она обречена проявлять покорность перед теми, кто стоит выше ее. Злые слезы готовы были брызнуть из глаз и выдать ее слабость. Райли внимательно и с любопытством смотрел на нее.

– Каждый месяц я разбираю много дел, – сказал он. – И большинство заключенных мужчины, попадаются и женщины – почти всегда это преступления семейного характера. Вы весьма заинтересовали меня, Эйприл. Шантаж, воровство, обман… обычно это несвойственно женщинам. Да и вообще подобное преступление необычно для кого угодно.

– Милорд,

возможно, вы согласитесь, что и я не совсем обычная.

Он не сразу ответил, продолжая задумчиво ее изучать.

– Согласен. Но почему юная девица пошла по столь необычному пути? При вашем уме наживаться таким извращенным способом… Это просто непостижимо.

– А для чего другого я могу использовать свой ум? Судомойке сообразительность не только не нужна, но и вредна. А сама судомойка нужна до той поры, пока у нее не отсохнут руки, а потом… ее можно выгнать вон.

– Весьма слабый довод в вашу пользу. Думаю, участь судомойки не так ужасна, как угроза заключения в тюрьму.

– Разумеется, ужаснее.

– Что вы сказали? – не понял он.

Она сдвинула брови.

– Мое прошлое пугает меня не меньше, чем будущее.

Райли подался вперед:

– Вы хотите сказать, что не сожалеете о содеянном?

Эйприл моргнула и, помолчав, ответила:

– Единственное, о чем я сожалею, так это о той боли, которую причинила людям, мне небезразличным. Но мне слишком дорого стоило убежать от той, другой жизни. Я не хочу возвращения прошлого.

– Вы предпочитаете быть повешенной в Ньюгейте за мошенничество, чем снова стать прислугой?

Эйприл вздохнула:

– Милорд, это одно и то же. Либо я должна расстаться с жизнью, либо должна прекратить жить.

– Звучит немного театрально. Основная рабочая сила в Англии – это те, кто находится в услужении. В одном только Лондоне их тысячи. Что же в этом такого невыносимого?

– Позвольте мне задать вопрос вам, милорд. Почему вы избрали карьеру адвоката?

– Я всю свою жизнь хотел заниматься тем, что связано с законом, – удивившись, ответил Райли.

– Почему?

Он на секунду задумался.

– Потому что презираю несправедливость. Еще маленьким мальчиком я замечал, что для титулованных и привилегированных особ – один закон и другой – для низших сословий. Я знал людей, которым легче страдать от преступных личностей, чем вынести хоть каплю несправедливости в судах. У меня всегда было огромное желание изменить это ужасающее положение дел в стране.

– Какие же препятствия вы видели для себя на этом пути?

Он слегка улыбнулся:

– Первое – это отец. Он всегда был недоволен тем, что я хотел изучать право. Он полагал, что должность судьи больше подходит людям не такого высокого происхождения. Но я хотел быть не только землевладельцем, какими являлись все Хоторны до меня. Я хотел, чтобы моя жизнь имела большее значение.

– Со мной произошло то же самое. Как и вы, я была честолюбива и хотела вырваться из той среды, что была мне предопределена по рождению. Но в отличие от вас возможностей у меня было мало. Женщине в моем положении не позволяется достичь материальной независимости и стать уважаемой в обществе. Мне никто не позволил удовлетворить свои желания, как удалось вам.

Райли

наморщил лоб. Опровергнуть правдивость ее слов он не мог. Конечно, трагично, когда женщина, подобная Эйприл, обладает честолюбием.

– Неужели у вас не было других желаний или стремлений? – спросил он.

– Я осуществила свои желания, милорд. Пусть и на очень краткий период, но я сделала то, к чему стремилась.

Райли потер подбородок.

– Но почему именно это? Большинство молодых женщин мечтают о браке, о детях.

– Возможно, для большинства женщин этого достаточно, а я хотела чего-то еще.

– И вы пошли на преступление, чтобы добиться желаемого?

– Наверное, будь я мужчиной, мне было бы легче переступить границы своего сословия. Тогда, наверное, я не сидела бы по эту сторону письменного стола. Но, как говорят игроки, где высок риск, там высок и выигрыш.

– И опасность. Эта ваша мечта, она стоила риска?

Эйприл сжала ладони.

– Не знаю.

– А я знаю. Если для того, чтобы достичь желаемого, вы должны были преступить закон, значит, пришло время переоценки ваших честолюбивых планов. Как сказали бы набожные люди, любовь к деньгам лежит в основе всех зол.

– Так же, как и отсутствие денег, милорд, – парировала Эйприл.

Райли не удержался от смеха. Он откинулся на спинку кресла и задумчиво повертел в пальцах перо.

– И, тем не менее, вы отказались взять у меня десять тысяч фунтов. Почему?

– Я нашла кое-что более ценное.

– Роскошную жизнь?

Эйприл покачала головой:

– Любящую семью.

Он искал на ее лице хотя бы намек на неискренность. Однако не нашел.

– Вы, возможно, пожалеете о том, что употребили это слово, так как сейчас я должен решить, что с вами делать.

Эйприл стало страшно. Она облизнула пересохшие губы, глядя на красивое непроницаемое лицо Райли. Она целиком в его власти. И разумеется, заслужила наказание. Райли славился своей справедливостью, и потому Эйприл чувствовала, что какое бы наказание он ей ни назначил, оно будет соответствовать тяжести ее преступления и будет честным. Несмотря ни на что, она, по крайней мере, может доверять ему.

Но беспокоилась она не о себе. Не важно, что будет с ней. Она втянула Дженни в эту авантюру, и ради Дженни должна просить его о милосердии. Она надеялась, что весы правосудия в душе Райли качнутся в сторону.

С тяжелым вздохом он произнес:

– Я сказал вам тогда в трактире, что защищу вас, а я человек слова. Я не вызову констебля. Пока во всяком случае.

Эйприл не сводила с него выжидательного взгляда.

– Хотя я не могу смотреть сквозь пальцы на ваши поступки, я тронут вашими угрызениями совести. Я дам вам с Дженни возможность исправиться. Я не выдвину против вас обвинений, но лишь при следующих условиях. Первое: вы должны отдать мне дневник Вивьенн. Если отец хоть каким-то образом скомпрометирован там, то я требую, чтобы дневник был уничтожен. Второе: вы должны вести себя с окружающими по-прежнему, то есть будете жить в Блэкхите как моя подопечная, до тех пор пока я не скажу, что вам делать дальше. Если какое-либо из этих условий не будет соблюдено, тогда мне придется немедленно передать вас властям. Понятно?