Очаровательная плутовка
Шрифт:
— Алина, это вы? — прошептал он, подслеповато щурясь, хотя она находилась совсем рядом.
— Я принесла вам чай со льдом, Маттей. — Ее голос прозвучал глухо. Девушка протянула ему стакан, и он неуверенно нащупал его. Его пальцы коснулись ее запястья и погладили руку. По телу Алины пробежала дрожь.
Несколько капель ледяной жидкости упали на его живот, и Маттей издал резкий вопль, прозвучавший отнюдь неэротично. Алина неподвижно наблюдала, как капли пересекли живот и исчезли под поясом его шорт… Если не произойдет чуда, то она за себя не отвечает. Бросится
Чудо произошло. Совсем близко за облаками сверкнула громадная молния, и удар грома почти вырвал из рук Алины ее стакан с чаем.
Маттей мгновенно приподнялся.
— Идемте внутрь, — торопливо проговорил он. — Сейчас начнется гроза.
— Я не боюсь грозы, — уверила его Алина и пожалела, что ее возбуждение постепенно исчезает.
— А я не могу этим похвастаться. — Маттей еще некоторое время возился, складывая ширму. При следующем ударе грома он убежал в комнату.
— Останьтесь и подождите, пока не кончится гроза, — предложил он, но Алина отрицательно затрясла головой.
— Это может произойти через несколько часов, — предположила она. — Я поеду домой. На улице все здания хорошо защищены от удара молнии. Вам нечего за меня беспокоиться.
Маттей очень хотел, чтобы она осталась и утешила его во время грозы, но сухой решительный тон Алины не позволил попросить ее об этом.
— Тогда до завтра, — сказал он, разочарованно проследив, как она поднялась по лестнице, кивнула и вышла из квартиры. Маттей остался верен принципу — не флиртовать со своей служащей и, собственно, должен был бы радоваться этому. Но в действительности все почему-то выглядело иначе. Он, правда, наслаждался проникавшим через дверь холодным воздухом и звуком больших дождевых капель, стучавших по террасе, однако вздрагивал при каждой вспышке молнии, затыкал уши, когда ударял гром. Маттею хотелось чувствовать успокаивающую руку Алины на своей руке, правда, в основном не из сексуальных побуждений, а чтобы изгнать глубоко сидящий в нем страх перед грозой.
На следующий день так похолодало, что Алина явилась в черных облегающих эластичных брюках, в черной водолазке и в белом жакете с черным кантом в стиле шанель. И Маттей, одетый в брюки и рубашку с длинными рукавами, был убежден, что сегодня ему с выдержкой повезет больше.
— Ну и гроза была, — промолвила Алина, улыбаясь и развязывая черный бант, пришитый к вороту жакета.
Фантазия Маттея тут же вырвалась, разыгралась. Он представил, как Алина снимает жакет, стягивает через голову водолазку, а брюки соскальзывают вниз по ее длинным прекрасным ногам и…
— Я приготовлю нам кофе, — произнесла Алина.
— Прекрасно, — пробормотал он и вздохнул. Ни один день рядом с Алиной не будет легким до тех пор, пока наконец он не ляжет с этой очаровательной машинисткой в кровать! А как же его принципы… Проклятые принципы!
Мечтательно улыбаясь, Алина разливала кофе… Уже десять дней, как она работала у Маттея, и это были замечательные дни. Ничего не произошло,
Почему, собственно, нет закона, запрещающего такому мужчине, как Маттей, распространять мощный эротический заряд?!
Когда Алина в этот вечер позвонила Рууду (это стало ее любимой привычкой — перед дорогой домой заходить к нему), то хотела уже попросить у него совета, что ей делать со своей страстью к Делагриве. Однако, взглянув на трагически утомленное лицо Рууда, она запретила себе обременять старого человека личными проблемами.
— Что случилось, господин Хуттман?
Рууд Хуттман с усилием прогнал тоску из глаз.
— Собственно, ничего необыкновенного для моего возраста… Я только что узнал о смерти хорошего друга… Кребея. Он жил в Брюгге и был всего на несколько лет моложе меня. В последние годы мы уже не виделись, но регулярно переписывались друг с другом…
— Мне очень жаль… — сочувственно произнесла Алина.
Рууд кивнул.
— К счастью, перед смертью он успел получить мое последнее письмо… Я надеюсь, что это письмо заставило его еще раз улыбнуться.
— Вы знали, что он болен? — спросила Алина тихим голосом.
— Да. Свое последнее письмо он закончил цитатой: «Имея договор со смертью… не думаю, что она может задержаться…». — Рууд задумчиво поглядел на лежащую на его руке ладонь Алины. — Старый человек похож на свет, который медленно гаснет. — Он вздохнул, прежде чем добавить с мудрой улыбкой: — Поэтому нужно бурно праздновать свои дни рождения после восьмидесяти лет… Ведь каждый может стать последним. А теперь мы выпьем коньяку за жизнь, мое прекрасное дитя!
Алина кивнула, однако задержала Рууда в его кресле.
— Сидите, я сама принесу.
Рууд наблюдал, как она наполнила две рюмки и снова подошла к нему.
— Кто-то однажды сказал: когда ты стар, радуйся, если старый друг, приглашенный на обед, дожил до десерта… Поэтому приглашать нужно только молодых. — Он взял коньячную рюмку. — За вас, Алина. И чтобы исполнились все ваши желания… и…
Алина ждала, что он скажет дальше, однако пауза затянулась, и девушка вопросительно поглядела на старика.
— И?..
Хуттман сделал большой глоток и после этого спросил:
— Согласны ли вы ради дружбы поужинать со мной сегодня вечером? Я хороший повар.
Алина засмеялась.
— С удовольствием, господин Хуттман… с большим удовольствием!
Когда настало время готовить ужин, Рууд решительно отверг ее помощь.
— Во-первых, гость не должен работать вместе с хозяином, — серьезно заявил он со своим характерным лукавым подмигиванием. — Иначе моя мать и моя бабушка перевернулись бы в своих гробах!
— Я не гость, я подруга, — возразила Алина.