Очень быстро

Гут Этта

Етитская сила!

Когда на операционном столе один твой пациент умирает, и так-то тяжело, а когда несколько за день… Но что поделать, если большинство поступивших были реально тяжелыми? А ведь просто рванул очередной долбаный баллон с газом! Просто, сука, хранившийся на нагретом солнцем балконе дачный баллон с неисправным вентилем, взрыв которого вызвал обрушение сразу нескольких этажей старенькой хрущобы…

И когда люди станут хоть чуточку умнее и осторожнее?..

Миха спал на работе, ел на работе и думал только о работе… Ну почти, потому что в короткие минуты отдыха с упорством маньяка вновь и вновь набирал телефонный номер Ильзы. Эту пластинку

уже, наверно, пора было бы сменить, но очень уж хотелось рассказать о том, что удалось узнать, а после объясниться, извиниться, просто поговорить. Да и не давала покоя тревога, так и лежавшая тяжелым камнем на сердце: что там такое творилось-то вокруг этой невероятной, штучной, а главное, несмотря ни на что любимой девушки?

Оснований-то для разговора по душам стало еще больше: заряженная Михой фельдшерица Тонечка, донельзя благодарная за отвоеванный для нее удобный рабочий график, да к тому же и просто преисполненная здорового любопытства, взрыла больничные архивы за известную ей дату, подняла все, что смогла, и таки нашла результаты сделанных тогда Ильзе анализов!

— Я не знаю, чего она хотела добиться, Михаил Иванович, но реально не только алкоголь, но и приличная доза снотворного!

— Это если чего-то хотела добиться именно она… — задумчиво пробормотал в ответ Миха, и Тоня, поняв, что он имеет в виду, прикрыла рот растопыренными пальцами.

Ильзу следовало предупредить! Ей все нужно было обязательно рассказать! А там, может, и полицию все-таки удастся расшевелить. Миху-то наверняка с его рассказами пошлют, как человека однозначно постороннего. Да что там! У него даже заявление о пропаже человека и то не примут, если он заведет речь о сбежавшей от него любовнице! А вот если с заявлением в прокуратуру пойдет сама жертва клеветы и, кажется, уже нескольких покушений, которые не закончились трагедией только чудом, — разговор будет иной.

Если, конечно, опять не подключится тот самый «административный ресурс»…

Неужели Владлен Корнеев не понимает, что этими своими действиями своего же сына гробит? Ведь из человека, который растет, воспринимая собственную безнаказанность как единственно возможную норму, вряд ли выйдет что-то приличное…

??????????????????????????Глава 34

Интересно, а Гринч Княжича знает? Вдруг его номер у того в адресной книге имеется, значит, звонок он не проигнорирует? Если так, то, может, Гринча попросить позвонить, чтобы как минимум донести до Княжича простое: некий Миха Быстро, которому сам Княжич вроде как был сильно благодарен и с которым он вообще никогда не ссорился, с недавних пор у него в черном списке.

Мысль была дельной, и Миха даже попробовал ее реализовать: написал Гринчу в телеге, спросив, насколько близко тот знаком с Владленом Корнеевым.

«Просить его за Нильс не буду. Не взыщи, Быстро. Прости, но сейчас реально не тот момент», — примерно через час после этого отписался Гринч, и прозвучало это так, что Михе стало банальным образом стыдно. Как, оказывается, при взгляде со стороны очевидны его метания!

«Сам попрошу, да и рассказать об этом всем есть чего, — набил, раздражаясь, он. — Но меня его сынок, похоже, в черный список сунул. Я звонил Княжичу, ответил, кажется, Антон, и с тех пор для меня на номере его отца все время занято. А на незнакомые номера Княжич ведь не отвечает».

«Вот пиздюк!» — ответствовал Гринч, и Миха только головой качнул — вернулось-то словечко, и на этот раз

точно по адресу. Это было в какой-то степени даже приятно, но не более: после этой реплики Гринч еще раз подтвердил, что звонить Княжичу не будет: «Прости, но нет. Через недельку легко, а сейчас нет», а после из сети пропал и на Михины расстроенные повизгивания реагировать перестал.

Из-за случившегося форсмажора на работе зависла у Левши и старушка «Ямаха», которую Миха на самом деле нежно любил, хоть никогда вслух и не признался бы в этом. Беспокоиться тут было, конечно, нечего — постоит, уж пристроит ее Левша куда-нибудь на передержку. Если бы не одно «но»: если бы не незаконно добытый баллон с закисью азота, «скучавший» под водительским сиденьем.

С того момента, как распространение этой всем хорошо известной смеси, которую вдруг было решено считать наркотическим средством, было поставлено государством под строгий контроль, доступ к «веселящему газу» остался далеко не у всех. Да и производил его в стране один единственный завод. Но в больнички закись азота, по-прежнему, как и сотню лет назад применявшуюся для наркоза, поставляли исправно, так что у Михи особой проблемы с тем, чтобы заправить небольшой баллончик для личных целей никогда не возникало. Как, впрочем, и нужды. А тут Левша, который некоторое время назад, как и всегда, делал полное техобслуживание «говна мамонта», взял да и попросил баллончик с «нитро» — а именно так «веселящий газ» именовали в кругах, далеких от медицины, но зато вплотную приближенных к делишкам, связанным с модификациями моторов.

Когда-то этим «страдал» и сам Миха, но после той самой, изменившей многое в его жизни аварии, поставил на таком вот крест. Съездить изъять, чтобы, не дай бог, кому чего лишнего в голову не ударило?.. А заодно и на «Гуська» взглянуть, про Ильзу спросить… Может и НикНикыч там будет и что-то интересное скажет из разряда «не по телефону»…

Короче, Миха вне-таки собрался и к Левше прикатил, а после зачем-то сидел в том самом стареньком кресле в углу его мастерской и ждал чего-то, наблюдая за работой хозяина мотосервиса. И досиделся до того, что сам не понял, как заснул каменным сном смертельно уставшего человека…

Разбудил его Левша, тряхнув за плечо и сообщив, что на дворе утро, а «говно мамонта» готово и его можно забирать.

— В смысле утро? — протирая глаза и наверняка при этом отыгрывая пьесу «дурак обычный, великовозрастный», переспросил Миха, осматриваясь.

Понять, дурил его Левша или нет, было невозможно: в его подземной норе всегда была ночь и одинаково горел свет.

— Раннее, — успокоил с улыбкой Левша. — Еще успеешь добраться по-быстрому до дома и немного поспать. Предлагаю сейчас отогнать «Ямаху», а потом, как время будет, вернуться за «туристом» твоим. Ему все равно надо, по уму-то, маслице поменять, свечи, то-се… Ну вот хороший вариант. Решай. Оставляешь? Забираешь?

— Оставляю, — согласился Миха, тем более что сделать так, как предлагал Левша, и правда было разумно. — От Никыча что-то слышно?

— Как результат будет, ты узнаешь первым, Мих. А теперь дуй потихоньку до дома и ложись досыпать. Фигово выглядишь, если честно.

— Устал, как собака. А ложусь, так заснуть не могу. Все думаю о…

— Любовь зла, — Левша улыбался. — Но я тебе так скажу: я был бы не прочь так сладко помучиться.

— Почаще вылезай из своей норы на свет божий. Или Дюймовочку ждешь, как любой уважающий себя состоятельный крот? — поинтересовался Миха, хлопнул старого приятеля по плечу и отправился «седлать» «говно мамонта».