Очень личная книга
Шрифт:
Папа становится профессиональным журналистом
В 1929 г. Сталин приступил к поголовной коллективизации сельского хозяйства в стране. Эти действия на самом деле привели к разорению крестьянства и гибели важнейшей отрасли экономики страны. Чтобы обеспечить идеологическое обрамление коллективизации, власти приняли решение издавать в каждом крупном сельскохозяйственном районе страны специальные газеты, которые бы проводили «партийную линию» в деревне. Идеологические требования к пропаганде этой «линии» приобретали особое значение, и в ноябре 1930 г. в Нижегородском Крайкоме партии решили, что папу надо мобилизовать для решения этой задачи: направить заслуженного большевика Сойфера заведующим массовым отделом краевой газеты «Советская деревня» (он был зачислен 16 ноября 1930 г.). Издание создавалось как ответвление от краевой газеты «Нижегородская коммуна», и папа впервые вошел в коллектив её редакции. В этой должности он проработал
Поскольку комвуз он закончил хорошо, ректорат ходатайствовал перед ЦК ВКП(б) принять папу студентом Коммунистического института журналистики (который вскоре был переименован во Всесоюзный коммунистический институт журналистики – ВКИЖ имени «Правды») в Москве. С первых дней создания института в 1921 г. в нем преподавали ведущие советские журналисты: редакторы «Известий» – Ю.М. Стеклов, журнала «Журналист» – С. Б. Ингулов, газеты «Рабочая Москва» и сатирического журнала «Перец» – Б.М. Волин, руководитель РОСТА – Я. Г. Долецкий, видные политические и общественные деятели – Л. Д. Троцкий, К. Радек, А. В. Луначарский, М. С. Ольминский, Н. Н. Батурин, Л. С. Сосновский и др. (см.: http://www.portalus.ru). Для поступления туда требовалось согласие ЦК партии, но надо было к тому же пройти через экзамены. Их папа успешно выдержал и с разрешения ЦК ВКП(б) был принят сразу на второй курс этого высшего партийного журналистского института в стране. Папа и во ВКИЖе был хорошим и активным студентом. Они выпускали многотиражную газету своего института, и папа много писал в эту газету (у меня сохранилось несколько выпусков газет с его статьями), стал одним из её редакторов.
Папа в типографии в начале 1920-х гг.
Однако закончить ВКИЖ ему не дали. В результате коллективизации трудолюбивых и успешных крестьян зачислили в кулаки и подкулачники и по всей стране арестовывали и ссылали. В колхозах стали верховодить те, кого традиционно называли голытьбой и кто ленился, горлопанил на сходках и пьянствовал. Они не могли, да и не умели эффективно трудиться в колхозах и совхозах. Добавила бед и засуха в южных районах РСФСР и на Украине 1931–1932 гг. Несмотря на все приказы из Кремля, к 1934 г. ситуация не была исправлена. Вместо предоставления свобод индивидуальным крестьянам, как они обещали в 1917 г., партийные власти под нажимом Сталина решили согнать в колхозы еще большее число крестьян и главное – усилить процесс механизации на селе. Но, чтобы лучше контролировать процессы механизированного сева, выращивания и сборки урожая, было решено не передавать технику объединениям крестьянских хозяйств (то есть колхозам), а создать специализированные предприятия, подчиняющиеся напрямую областным и районным партийным комитетам и обслуживающие техникой колхозы и совхозы по их заявкам. Властители считали, что с помощью этих «машинно-тракторных станций» (МТС) можно будет легче влиять на нерадивые, с их точки зрения, колхозы и давать больше техники тем, кто был более послушен партийным князькам на селе.
Чтобы охарактеризовать масштаб этого централизованного контроля за работой колхозов, достаточно упомянуть такие цифры: если в 1930 г. в стране было 158 МТС, располагавших 31,1 тысячей тракторов, то к концу 1932 г. их стало 2 446 (в них было сконцентрировано только тракторов 74,8 тысячи), а в 1937 г. число МТС достигло 5 818 (они владели уже 365,8 тысячами тракторов). Партийные руководители с пафосом провозглашали, что произошла подлинная техническая революция на селе, и наступило то время, о котором якобы мечтал Ленин, заявлявший: «Если бы мы могли дать завтра 100 тыс. первоклассных тракторов, снабдить их бензином, снабдить их машинистами (вы прекрасно знаете, что пока это – фантазия), то средний крестьянин сказал бы: „Я за коммунию“».
Перед началом посевной кампании во вновь организованном колхозе «Революция» в селе Ивково Гагинского района Нижегородского края 1 мая 1930 г. Из архива Н.И. Сойфера
Централизация всей техники в подконтрольных партийным органам МТС была встречена в деревне без восторга, и тогда власти решили, что во всех сельскохозяйственных
Ровно через год папу перевели из Мантурово в Курск, после того, как в избу, в которой они жили, поздним вечером кто-то несколько раз выстрелил. Одна пуля пробила окно в кухне, но, правда, стрелявший никого не ранил. Мама настояла на том, чтобы папа добился перевода в другое место: ведь газету он наладил, дело идет хорошо, можно и уехать с женой и маленьким сыном. Так, 26 января 1935 г. они переехали в Курск, где в соответствии с решением Курского обкома ВКП(б) папа возглавил областное книгоиздательство.
Но маме по-прежнему хотелось перебраться на родную Волгу, и папа отправил ходатайство в Горьковский крайком партии, прося предоставить ему работу там. Ведь с 1929 г. он работал в этом городе, и руководители нижегородских партийных органов хорошо его знали. В конце апреля из Горького пришел запрос крайкома на папу. С 22 апреля 1935 г. он был откомандирован в распоряжение Горьковского крайкома партии, а в Горьком он считался назначенным уже с 10 апреля «уполномоченным краевого управления по печати при издательстве „Горьковская коммуна“».
Дома Коммуны
Наездами родители появлялись в Горьком систематически, а в самом конце апреля 1935 г. они переехали туда окончательно. Жизнь на новом месте была, как я понимаю, интересной, но надо было обзаводиться собственным жильем, и решение проблемы было найдено. В самом центре города, позади одного из крупнейших и старейших в России Академического театра драмы городскими властями был освобожден огромный земельный участок для строительства пяти шестиэтажных корпусов Домов Коммуны. Для этого комплекса снесли старые деревянные дома, жителей отселили на окраину города, а те, кому было позволено, внесли деньги для строительства кооперативных квартир. Стал пайщиком и мой отец. Всех, кого приняли в кооператив, заставили отрабатывать выходные дни на подсобных работах (горьковские писатели, профессора и доценты, руководители крупных предприятий вынуждены были возить тачки с землей или передавать друг другу по цепочке кирпичи и выполнять другие подсобные работы). Папа, конечно, организовал новую многотиражку «Дом Коммуны», выходившую раз в неделю, и подшивка этих интересных свидетелей эпохи хранится у меня в архиве.
Стоит заметить, что вскоре после окончания строительства власти отменили «самоуправство»: дома перестали считаться кооперативными. Их объявили государственной собственностью, лишив владельцев права на купленное ими же жилье. Законных оснований для экспроприации не было, власти по всей стране объявили без зазрения совести, что коммунисты не должны владеть собственностью, и потому она переходит в руки государства. На освобождавшуюся жилплощадь стали с этого момента вселять людей по усмотрению местного начальства.
Дома Коммуны в городе Горьком. Фото В.Н. Сойфера
Архитектура всех корпусов была слегка диковатой для той части города, в которой их возводили. Так называемый «социалистический конструктивизм» завладел умами большевистских руководителей не только в Москве, где творилось то же самое и куда пытался перенести свои идеи знаменитый француз швейцарского происхождения Ле Корбюзье. Многоэтажки, лишенные всяких архитектурных деталей, с вырезанными прямоугольными нишами окон, напоминали по форме спичечные коробки, поставленные на бок. Они были самими дешевыми из всего, что можно было придумать (Хрущев в годы своего правления вообще обзывал любую лепнину, отделку и украшения стен и потолков «архитектурными излишествами» [5] ). Безликие коробки, похожие на московские здания Госплана, ряда институтов и прочих «шедевров соцреализма», обезобразили лик многих городов России.
5
В годы сталинского правления помпезный «имперский» стиль был возрожден в строительстве некоторых зданий государственных учреждений и жилья для высшего начальства, а Хрущев, в значительной мере «в пику Сталину», утвердил повсеместно самый дешевый стиль примитивных построек (знаменитых «хрущевок»).