Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

Любавский Матвей Кузьмич

Такой исход имела борьба Сигизмунда Кейстутовича со Свидригайлой за великокняжескую власть. Победа досталась Сигизмунду и поддерживавшим его литовцам не только ценою человеческих и денежных жертв, принесенных войне, но и ценою различных уступок, данных русских князьям и боярам с целью отклонить их от Свидригайлы. Для русских людей Великого княжества это был, можно сказать, положительный результат, совершенно иначе определивший их положение в этом государстве, чем Городельский привилей 1413 г.: русские люди уравнены были в правах с литовцами. Хотя это уравнение в правах относилось только к русским людям, жившим в пределах собственно Литовской земли и Руси Литовской в тесном смысле, но оно имело значение и для остальных земель. Действие привилеев 1432 и 1434 гг. должно было распространяться и на тех князей и бояр русских областей Великого княжества, которым удавалось так или иначе приобретать земельные имущества в пределах Великого княжества Литовского в тесном смысле, т. е. на Литве и примыкавшей к ней тесно Руси.

Из сравнения этих привилеев с привилеем 1413 г. обнаруживается, кроме того, и еще одна крупная новость в социально-политической жизни Великого княжества – распространение различных гарантий, данных знатному боярству, и на князей, известное уравнение обоих классов в правах и вольностях. Мы видели, что высшее литовское боярство как привилегированный и правящий класс стало оттеснять на задний план князей. Князья поэтому приняли деятельное участие в борьбе против политического преобладания высшего литовского боярства и сгруппировались под знаменем Свидригайлы. В битве под Вилькомиром под знаменем Свидригайлы сражалось более пятидесяти

князей, из которых 13 было убито, сорок два князя были взяты в плен, а один бежал со Свидригайлой. По источникам можно насчитать поименно свыше сорока князей, бывших в разное время сторонниками Свидригайлы, так что и все политическое движение, во главе которого он стоял, приобретает окраску как бы княжеской реакции против политического господства литовского панства. Но раз класс князей принимал столь значительное участие в борьбе против порядка, установившегося при Витовте, естественно, что и все положительные результаты борьбы должны были распространиться и на этот класс. Вот почему и привилеи 1432 и 1434 гг. даны были уже не одним только панам и боярам, но и князьям. Князья стали нуждаться в таких привилеях не меньше бояр. Размножение князей и измельчание их владений приблизило этот класс по общественному положению к боярам. Многие из князей стали приобретать имения от бояр и нести с них боярскую службу; другим такие имения были пожалованы от великого князя. Вследствие всего этого гарантии, права и вольности, даруемые боярству, оказались не только не лишними, но даже прямо необходимыми и для князей.

Литература

Иловайский Д. И. История России. М., 1884. Т. 2; Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900; Коцебу А. Свитригайло, великий князь литовский: пер. с нем. СПб., 1835; Stadnicki К. Вгасiа Wladyslawa Jagielly Olgierdowicza, krоla Polski, wielkiego ksiecia Litwy. Lwоw, 1867; Lewicki А. Powstanie Swidrygielly. Krakоw, 1892; Вольдемар А. Г. Национальная борьба в Великом княжестве Литовском в XV и XVI вв. // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук 1909 г. Т. 14, кн. 3. С. 160–198; Грушевський М. С. Історія України – Руси. Київ; Львів, 1907. Т. 4.

XIII. Политические движения в Литовско-Русском государстве в начале великокняжения Казимира и издание общеземского привилея 1447 г. и областных

Насильственная смерть Сигизмунда Кейстутовича. Избрание великим князем королевича Казимира; разрыв унии 1432 г. Мятежи областей и их усмирение. Избрание Казимира на польский престол и противодействие со стороны Литвы; вопросы о Волыни и Подолье. Издание общеземского привилея 2 мая 1447 г. Значение этого привилея во внутренней истории Литовско-Русского государства. Распространение полученных Литвой прав и вольностей на русские земли; областные привилеи.

Внутренний мир, установившийся в Литовско-Русском государстве после покорения русских областей великому князю Сигизмунду Кейстутовичу, продолжался недолго. В 1440 г. великий князь Сигизмунд был убит заговорщиками, и вслед за тем Литовско-Русское государство испытало новое сильное внутреннее потрясение, которое грозило ему распадением.

Сигизмунд Кейстутович пал жертвой заговора, вызванного, по всем дошедшим до нас известиям, его тиранией. Предшествовавшая восьмилетняя борьба со Свидригайлой, богатая всевозможными изменами и предательствами высшего класса, истерзала его нравственно и поселила в нем недоверие и нерасположение к высшему классу литовского общества. Эти чувства в конце концов приняли у него болезненный характер, граничивший с умопомешательством в форме мании преследования. Великий князь стал удаляться от князей и панов, стал окружать себя людьми низкого звания и раздавать им уряды, а князей и панов – преследовать по простому подозрению. При таких обстоятельствах простого слуха о том, что великий князь замышляет перебить всех князей и панов на предстоящем сейме, оказалось достаточно для того, чтобы составился заговор на его жизнь. В Вербную субботу 1440 г. заговорщики ворвались в Трокский замок, где проживал Сигизмунд, и убили его.

В то самое время, когда зрел заговор, литовские князья и паны, знавшие о том чуть не поголовно, не поднимали вопроса о преемнике Сигизмунда, инстинктивно избегая всяких разногласий, могущих помешать успеху заговора. К решению этого вопроса князья и паны приступили уже после убиения Сигизмунда Кейстутовича, причем между ними оказалось большое разномыслие в этом деле: одни предлагали вернуть Свидригайлу, другие присягнули на верность королю Владиславу III, третьи стояли за сына Сигизмунда Кейстутовича – Михаила; но большинство примкнуло к кандидатуре королевича Казимира. В возможность правления Свидригайлы после пережитого опыта уже перестали верить; кандидатура Владислава III была непопулярна, потому что влекла за собою соединение Литвы с Польшею под одним государем; относительно Михаила Сигизмундовича было распространено опасение, что он будет мстить за смерть отца. Наиболее подходящим кандидатом, таким образом, оказывался королевич Казимир. Вокруг лиц, выставивших кандидатуру королевича, собралась поэтому наиболее многочисленная и сильная партия. Приверженцы Казимира решились действовать как можно быстрее, дабы опередить сторонников Михаила Сигизмундовича и не дать разгореться новой междоусобной борьбе в Великом княжестве. Королевич Казимир в то время проживал в Польше, при дворе брата своего, короля Владислава III. Литовские князья и паны, не медля долго, отрядили в Польшу послов к королю Владиславу с просьбою отпустить Казимира на великое княжение, а сами поехали вслед за послами в Берестье, чтобы встретить и проводить Казимира в Вильно. Владислав согласился отпустить Казимира в Литву, но не в качестве великого князя, а в качестве простого наместника польского короля, ибо согласно договору 1432 г. Великое княжество Литовское по смерти Сигизмунда Кейстутовича должно было перейти непосредственно к королю и Короне Польской. Но литовцы не в силах были помириться с этим. С прибытием Казимира в Литву паны, державшие сторону Свидригайлы и Владислава, примкнули к сторонникам Казимира и все решили возвести его на великое княжение. Когда в Вильно съехались литовские паны из разных земель, подвластных Великому княжеству, литовцы стали просить прибывших с Казимиром польских панов сообща с ними посадить Казимира на великом княжестве. Когда же польские паны ответили категорическим отказом на просьбу литовцев, последние самовольно провозгласили Казимира великим князем.

Так нарушен был акт унии, заключенный в 1432 г. Литовцы, впрочем, не желали окончательного разрыва и обратились к королю Владиславу III за утверждением избранного ими великого князя. Но Владислав отказал им в этом. По словам Длугоша, у него созрел в то время план разделить Великое княжество на несколько частей, чтобы тем легче держать его в подчинении, а именно: для себя и Короны Польской удержать некоторые земли, между прочим Берестье и Каменец; Михаила Сигизмундовича удовлетворить отдачей владений согласно договору 1432 г.; Болеслава мазовецкого утвердить во владении Дорогицкой землей, которую он захватил после смерти Сигизмунда Кейстутовича, а остальные княжества Литвы и Руси отдать королевичу Казимиру.

Но Великое княжество Литовское в то время и помимо намерения Владислава едва было не распалось на свои составные части. Дело в том, что возведение королевича Казимира на великое княжение возбудило сильное неудовольствие против господствующей земли в областях Великого княжества. Это возведение было, собственно, делом самой сильной партии литовских панов, совершено было наскоро и скорее в форме соup d’'etat, чем правомерно, по общему совету и согласию. Князья и бояре из областей не привлекались к этому делу, их не вызывали на сейм, но литовские наместники, отъезжая из областей в Вильно по получении известия о гибели Сигизмунда Кейстутовича, брали с обывателей их присягу в том, что они не отступят от того великого князя, кого посадят на Великом княжестве в Вильно князья, паны и вся земля Литовская. Такой образ

действий литовцев и на этот раз, как при возведении на великое княжение Сигизмунда Кейстутовича, возбудил в областях оппозицию, хотя на этот раз оппозиция проявилась по-разному и не с таким единодушием, и потому сравнительно легко была подавлена. Возмущение против Литвы поднялось прежде всего в Смоленске. Черные люди – кузнецы, кожемяки, шевники, мясники, котельники и другие ремесленники – вооружились, собрались на вече и вступили в бой с наместником и боярами, которые оставались верными Литве. Хотя в первой стычке победа осталась за наместником и боярами, но уже на другой день они принуждены были удалиться из Смоленска. Наместник уехал в Литву, а бояре – в свои имения. Черные люди сначала посадили воеводою в Смоленске князя Андрея Дорогобужского, а затем взяли себе «государем» мстиславского князя Юрия Лингвеньевича. Последний похватал смоленских бояр, посажал их в оковы, а имения их роздал своим мстиславским боярам, намереваясь отделиться совсем от Великого княжества и восстановить древнее смоленское княжение в полном объеме. В то же время он, «возгордясь», как говорит летописец, присоединил к своим владениям Полоцк и Витебск. Точно так же и земля Волынская обнаружила стремление устроить свою судьбу независимо от Литвы. Князья и бояре Луцкой земли приняли к себе на княжение Свидригайлу, который поспешил принести вассальную присягу не Казимиру, а королю польскому Владиславу III. Землевладельцы Владимирского и Кременецкого поветов Волынской земли последовали примеру князей и панов Луцкой земли. Одновременно со Смоленской и Волынской землею отторглась от Великого княжества и земля Подляшская с городами Дорогичином, Бельском и Мельником. Начальствовавший в этой земле староста Носута, мазур по происхождению, поддался со всеми названными городами князю мазовецкому Болеславу, к которому эта земля должна была перейти по смерти Сигизмунда Кейстутовича вследствие особого договора с ним. Вслед за другими и земля Жмудская не захотела подчиняться Казимиру. Жмудины прогнали от себя наместников старосты Кезгайлы и выбрали себе сами старосту – некоего Довмонта, а князем признали над собой Михаила Сигизмундовича. Даже и Киевская земля обнаружила склонность к отпадению от Великого княжества. Когда бежавший в Москву Михаил Сигизмундович вернулся оттуда со вспомогательным войском и подступил к Киеву, киевляне легко сдались ему и приняли его наместников и гарнизон.

На счастье Казимира, между областями не было того единодушия, с каким прежде они боролись за Свидригайлу. Каждая область действовала сама по себе, преследовала свои собственные цели, и все они, в сущности, тянули в разные стороны. Поэтому паны, стоявшие вокруг Казимира с Яном Гаштольдом во главе, сравнительно легко справились с их сепаратистскими поползновениями и заставили признать власть Казимира. Прежде всего они выслали войско для усмирения смоленского мятежа, а когда оно не исполнило своей миссии, то юный Казимир лично отправился в поход на Смоленск, осадил его и пожег посады и монастыри. Смольняне принуждены были покориться и принять наместника из руки Казимира, а князь Юрий Лингвеньевич бежал в Новгород. Для окончательного умиротворения смольнян великий князь выдал им грамоту, в которой подтвердил различные права и вольности Смоленской земли. Точно так же скоро разделался Казимир и с восстанием Жмуди. Он собрал было большое войско в Ковно с намерением вторгнуться отсюда в Жмудь. Но сопровождавший его пан Ян Гаштольд посоветовал ему послать к жмудинам пана Контовта, племянник которого был избран ими в старосты, и попытаться склонить их к покорности, не прибегая к силе. Контовт успешно выполнил возложенное на него поручение. Жмудины «призволили» служить великому князю Казимиру, приехали к нему в Ковно и принесли присягу в верности. Казимир, со своей стороны, дал им присягу сохранять их в своей милости и не отнимать у них имений. Он выдал им особую грамоту, в которой торжественно признал, что они не мечом покорены, а добровольно пристали к Великому княжеству; кроме того, пожаловал им право избирать себе старосту, оставляя за собой утверждение его, и обратно – право принимать от него только такого воеводу и тиунов, которые будут им любы. Легко удалось Казимиру вернуть под свою власть и Киев. Киевляне поддались Казимиру, как только прибыло к Киеву литовское войско под начальством Яна Гаштольда. Тем не менее Казимир и его рада сочли необходимым в государственных интересах Великого княжества удовлетворить желание киевлян иметь у себя правителем князя. Поэтому, когда вскоре после покорения Киева в Вильно приехал из Копыля князь Олелько Владимирович с сыновьями и большою свитою и стал просить о возвращении ему отчины его – Киева, Казимир по совету своей рады дал ему Киев со всеми пригородками (около 1442 г.). Больше хлопот доставило Казимиру и литовским панам Подляшье. Сначала они пытались вернуть его мирным путем и вошли в переговоры с поляками. Но эти переговоры не привели ни к каким результатам. Литовцы после того не раз пытались вернуть Подляшье силою оружия, но безуспешно. Им удалось возвратить Подляшье только в 1444 г. посредством соглашения с мазовецким князем Болеславом, которому они заплатили 6000 коп пражских грошей. При этом для удовлетворения местных земян польского происхождения Казимир пожаловал им права и вольности, которые содержатся в статутах Королевства Польского. После того как все эти области воротились к Великому княжеству Литовскому, и Свидригайло с волынянами не захотели отставать от прочих и в конце 1445 или в начале 1446 г. перешли на сторону Литвы. Вместе с Волынью примкнуло к Литве и восточное Подолье, остававшееся все время в руках Свидригайлы.

Итак, Казимиру удалось в конце концов утвердить свою власть во всех областях Великого княжества. Но положение его в Литовско-Русском государстве вскоре опять стало затруднительным. Брат его, польский и венгерский король Владислав III, погиб при Варне в 1444 г. Вследствие этого поляки на Серадзьском сейме 1445 г. поспешили избрать Казимира королем польским. Таким путем они надеялись восстановить унию с Великим княжеством, разорванную в 1440 г. Но вальный сейм литовских и русских панов, собравшийся в январе 1446 г. в Вильно, не разрешил Казимиру принять польскую корону и послал полякам отказ. По словам Длугоша, литовцы опасались, что с отъездом Казимира в Польшу великим княжением овладеет Михаил Сигизмундович, что этот князь будет им мстить за смерть отца и они потеряют при нем пожалования, которыми с юношескою щедростью одарил их Казимир, а равно окажется напрасною и надежда их утвердить за Великим княжеством Волынь и Подолье, которые отбивали у них поляки. Получив отказ, поляки избрали королем Болеслава мазовецкого, но решили повременить с официальным приглашением его на престол и попытаться вновь склонить Казимира к принятию короны, надеясь, что на этот раз Казимир и литовцы образумятся. Они не ошиблись в своих расчетах. Возведение на польский престол Болеслава мазовецкого, шурина и приятеля Михаила Сигизмундовича, грозило Казимиру и литовцам большой опасностью. Дело в том, что Михаил Сигизмундович не переставал еще интриговать против Казимира на Литве и все еще имел своих сторонников. С восшествием на престол польский Болеслава мазовецкого можно было опасаться, что Михаил найдет себе поддержку и в Польше и тогда сгонит Казимира с великого княжения. Поэтому Казимир и его советники отправились на зов поляков в Берестье и вступили в переговоры с польскими уполномоченными. Результатом этих переговоров было согласие Казимира на принятие польской короны и письменное обязательство, выданное им польским послам, – прибыть в Краков к 24 июля 1447 г. на коронацию. Литовские паны согласились на эту коронацию, взяв предварительно с Казимира клятвенную запись, в которой он в качестве польского короля признавал владениями Великого княжества Волынь и Подолье и констатировал право литовцев после его смерти избрать себе отдельного или общего с поляками государя. Казимир потребовал было, чтобы и уполномоченные поляков скрепили эту запись и подтвердили содержащиеся в ней уступки для Великого княжества. Но польские послы категорически отказались от этого и собрались даже уезжать из Берестья, не кончив дела. Тогда Казимир, по совету некоторых из них, перестал ставить вопрос об уступках для Литвы как conditio sine qua non, надеясь уладить это дело впоследствии, и заявил окончательно о своем согласии на принятие короны. Литовцы остались с одной записью Казимира, не скрепленной поляками. Чтобы успокоить их и задобрить в свою пользу, Казимир перед самым отправлением своим на коронацию в Краков, 2 мая 1447 г., выдал им привилей, в котором пожаловал им ряд новых прав и вольностей, и притом весьма существенных по сравнению с правами и вольностями, дарованными его предшественниками.