Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно
Шрифт:
Область эта занимала доминирующее положение в Литовско-Русском государстве. Она была самою населенною, самою многолюдною из всех других. Здесь сосредоточено было наибольшее количество господарских, великокняжеских имений, тут же преимущественно скучены были и имения правящей литовской знати – князей Гольшанских, панов Гаштольдов, Радзивиллов, Заберезинских и др. Эта область обособлялась от других своими внутренними порядками по части управления и суда, своим обычаем, своим литовским правом. Ее военные силы мобилизировались в особые полки, стоявшие под командою воевод виленского и трокского и не сливавшиеся с остальным войском (под начальство воеводы виленского и трокского ставились также ополчения княжеств Слуцкого и Мстиславского, Подляшья и Полесья). Все должности по местному управлению в этой территории раздавались местным землевладельцам, из них державы и тиунства – по представлению воевод виленского и трокского, пограничные замки – по совету великого князя с радою, которая составлялась преимущественно из литовских панов. Эти должности были в большинстве наследием политической старины этой территории, когда она была поделена на несколько княжений. Суд в этой области до издания общегосударственного свода, т. е. Статута 1529 г., производился по местному обычному праву и узаконениям, вроде, например, судебника Казимира 1468 г., разнившимся от действовавших в других областях норм. Подобно другим областям, и эта главная область Литовско-Русского государства имела свой земский привилей. Таковым был Городельский привилей 1413 г., подтверждавшийся всеми великими князьями, несмотря на то, что уже составлен был, подтверждался и дополнялся общеземский привилей 1447 г. Литовцы дорожили этим Городельским привилеем, который давал им некоторые
С востока и юга к этой основной области примыкали, связываясь с нею в военном отношении, удельные княжества: Мстиславское (по верхнему Сожу и частью по среднему Днепру), Слуцкое (на верхней Случи, левом притоке Припяти и частью в бассейне Птичи) и Полесские – Пинское, Клецкое, Городецкое и Кобринское (в бассейне Припяти). Как было уже сказано в своем месте, Витовт упразднил только крупные областные княжения, такие, как Витебское, Полоцкое, Смоленское, Киевское, Подольское и Волынское. Но на более мелких территориях князья Гедиминовичи остались и при нем, и после него, и сделались уже наследственными владельцами своих княжеств. Число таких уделов, стоявших вне территорий областей и бывших такими же самостоятельными частями государства, как и «земли»-области, даже увеличилось при Казимире новыми пожалованиями Гедиминовичам и некоторым
бежавшим из Московского княжества потомкам Калиты. Так произошли вышеупомянутые княжества. Из них княжество Мстиславское стало потомственным достоянием князя Семена Лингвения Ольгердовича, его сына и внука; в конце XV в., после прекращения мужского потомства князя Лингвения, владельцем Мстиславского княжества стал с утверждения великого князя Александра князь Михаил Иванович Жеславский, муж правнучки Лингвения. В 1527 г. князь Михаил Иванович, лишившись обоих сыновей, из которых один убежал в Москву, а другой умер, записал Мстиславский удел по смерти своей господарю великому князю. Таким путем в 1529 г. Мстиславское княжество перешло под непосредственную власть великого князя. Но его особность вместе с этим не исчезла, и оно составило особую территорию, особую область, сделавшуюся впоследствии воеводством. Княжество Слуцкое возникло как потомственное владение князя Владимира Ольгердовича, получившего его от Витовта, после того как он вывел его из Киева. В роде Владимира Ольгердовича Слуцкое княжество пребывало до конца XVI в., когда этот род угас. Пинское княжество до 70-х гг. XV в. было во владении потомков Наримунта Гедиминовича. По прекращении этого рода король Казимир пожаловал его вдове последнего киевского князя Семена Олельковича и ее сыну, а по смерти последнего – зятю ее князю Федору Ивановичу Ярославичу (около 1500 г.). Этот князь Федор Иванович был внук московского беглеца Василия Ярославича Боровского, сторонника Шемяки, бежавшего в Литву после проигрыша их дела и торжества Василия Темного. Сын этого Василия Иван, отец князя Федора Ивановича, получил от короля Казимира два полесских княжества: Клецкое (на верхней Лани и ее притоках), бывшее перед тем во владении князя Михаила Сигизмундовича, Казимирова конкурента на великое княжение, и княжество Городецкое (по реке Припяти с резиденцией в Городке Давыдове), бывшее перед тем во владении вдовы Свидригайлы Анны. От князя Ивана Васильевича оба эти княжества перешли к упомянутому его сыну Федору, который, таким образом, соединил в своих руках целых три полесских княжества – Пинское, Клецкое и Городецкое. Не имея мужского потомства, князь Федор и его жена еще при жизни записали все эти княжества королю Сигизмунду, который пожаловал их своей супруге Боне (1521). Бона получила еще по соседству княжество Кобринское (на верхней Припяти), в XV и в начале XVI в. составлявшее потомственное владение в роде князя Федора Ольгердовича. Все эти княжества были особые политические мирки, маленькие государства в государстве, знавшие только своих господарей-князей, а великого князя литовского – только через этих господарей. Эти господари должны были выводить свои ополчения на ратное поле вместе с литовскими полками, причем князья мстиславский и слуцкий ставились под знамя виленского воеводы, остальные – под знамя трокского.
Такими же обособленными политическими мирками, государствами в Литовско-Русском государстве, были княжества Бельское, Стародубское, Новгород-Северское и «верховские» княжества на верхней Оке: Новосильское, Одоевское, Воротынское, Белевское и др. Бельское княжество (на севере Смоленской земли) образовано было Витовтом для сына князя Владимира Ольгердовича – Ивана, от которого оно перешло по наследству к его сыновьям Семену и Федору. В 1500 г. эти князья поддались со своею отчиною Белою великому князю московскому. Княжество Стародубское в Черниговской земле было образовано Казимиром для московского выходца князя Ивана Андреевича Можайского, сторонника Шемяки. Около 1465 г. Казимир пожаловал ему Стародуб, Гомель и Брянск. По смерти Ивана Андреевича Стародуб и Гомель унаследовал сын его Семен, которому великий князь Александр пожаловал еще Чернигов, Корачев и Хотимль; Брянск унаследовал второй сын Ивана Андрей; так как Андрей умер бездетным, Брянск взят был в непосредственное владение короля. В 1500 г. князь Семен Иванович можайский передался Москве со своими владениями – Стародубом, Черниговом и Гомелем. Княжество Новгород-Северское было образовано королем Казимиром для сына Димитрия Шемяки – Ивана, бежавшего в Литву в 1454 г., из городов Новгород-Северска и Рыльска. Сын этого князя Василий Иванович Шемячич в 1500 г. поддался с этими городами Москве. Что касается «верховских» княжеств, то это были исконные владения потомков святого Михаила, князя черниговского, которые во второй половине XIV и начале XV в. подчинились великому князю литовскому, обязались ему служить и давать полетнее. Эти княжества нельзя даже назвать государствами в Литовско-Русском государстве, а скорее союзными с ним владениями, связанными обоюдными договорами, при нарушении которых связь порывалась. Так, князь Федор Львович новосильский заключил с великим князем Казимиром договор, в силу которого он, князь Федор, обязывался служить Казимиру, его преемникам и Литовской земле верно, без всякой хитрости, быть в его воле, ни с кем не канчивать и никому не пособлять «никоторыми делы», быть в миру или не в миру с тем, с кем великий князь Казимир будет мирен или не мирен, платить ему полетнее; со своей стороны Казимир обязывался держать князя Федора Львовича и его потомков в чести и жаловании, оборонять их от всякого недруга, не вступаться в их земли и воды, давать суд в случаях пограничных столкновений без перевода, разбирать распри самих новосильских князей, по смерти князя Федора выдать его детям такую же докончальную грамоту. При неисполнении этих обязательств со стороны Казимира или его преемников крестное целование снималось с князей и они были свободны. Такой же договор Казимир заключил и с сыновьями Федора – Дмитрием и Семеном. В силу этого договора князь Семен Федорович, когда великий князь Александр не оборонил его отчину от Москвы и не вознаградил его другим владением, не принял его в докончание и посланного к нему боярина не «учтил», сложил с себя крестное целование и перешел с отчиною на службу к Москве.
Особое положение занимали в составе Литовско-Русского государства земли Жмудская, Полоцкая, Витебская, Смоленская (остававшаяся в его составе до завоевания ее Москвою в 1514 г.), Киевская, Волынская, Подляшье и Подолье.
Государственно-правовое положение всех этих земель, за исключением Подолья, определялось их земскими привилеями, которые начали выдаваться им еще Витовтом, а его преемниками подтверждались и расширялись. Из этих привилеев ясно видно, что хотя эти земли и перестали быть княжениями, особыми государствами, тем не менее они удержали много черт из этого своего политического прошлого.
Прежде всего уцелели
Следы прежней государственной самостоятельности областей сказываются в областном характере подданства великому князю литовскому их обывателей. Привилей Витебской земли гарантировал ее обывателям спокойное житье, «всякому, покуль хто всхочет»; в частности, великий князь обязался «местичов Витебских з города Витебска не вести вон». То же самое почти буквально повторяется и в привилее Полоцкой земли. В грамотах других земель нет таких положений, но они косвенно вытекают из других, вроде, например, обязательства великого князя не отнимать ни у кого безвинно имений. В данном случае Литовско-Русские порядки резко расходятся с московскими. Великий князь московский свободно тасовал своих подданных, переводил их из одной области в другую, отнимал у них имения и заменял их другими. Так поступали Иван III, его сын и внук. Областной характер подданства обнаруживается также из постановлений об отправлении военной службы. Все князья, и паны, и бояре литовские, приобретшие имения в Киевской земле согласно ее привилею, должны были отправлять с них военную службу с киевлянами сами «своими головами», т. е. лично. Военнослужилые землевладельцы всех вообще земель составляли особые ополчения, которые стояли под командою местных военачальников-воевод, особыми полками шли на войну, особыми полками стояли и на ратном поле. Областным характером подданства объясняются и гарантии, которые давал великий князь некоторым землям, как, например, Полоцкой и Витебской, – не посылать их обывателей «в заставу» в другие города и к ним не ставить «застав» из других областей «без их воли». В данном случае Литовско-Русское государство нисколько не походило на Московское, где военные силы тасовались и располагались по усмотрению правительства, согласно чисто стратегическим соображениям, а не каким-либо иным. Наконец, областной характер подданства, вытекающий из известной политической самостоятельности земель, проявляется и в постановлениях земских привилеев касательно вызова на суд господаря. В привилее Витебской земли господарь обещал не вызывать к себе на суд в Литву витеблянина, на которого будет жаловаться витеблянин, «без истца», т. е. без согласия ответчика, но давать в таких случаях свой лист к воеводе, «хотя бы о смертной вине». То же самое буквально повторяется и в привилее Полоцкой земли. Жмудинам великий князь также гарантировал, что он не будет вызывать их на суд за пределы земли, посылать децких (приставов) за реку Невяжу, которая служила границею между Литвою и Жмудью. Великое княжество Литовское, Литва, в данных случаях выступает как бы чужим, иностранным государством, где пребывает общий государь и куда тяжущиеся могут поехать только добровольно, по обоюдному соглашению. Иное дело, конечно, если господарь великий князь являлся лично в главный город той или другой земли: тут он уже был властен привлечь к своему суду всякого, на кого была подана жалоба. Итак, областное деление, установившееся в конце концов в Литовско-Русском государстве, имело значение политическое, далеко выходившее за пределы простого административного деления. В рамках этого деления улеглись прежние самостоятельные политические организации. Эти организации не умерли, но продолжали жить в известной мере своею особою жизнью, так что и содержащиеся в областных привилеях следы государственной самостоятельности земель не являются простыми пережитками, формами без содержания. Факты показывают, что области пользовались на деле большою самостоятельностью в устройстве своих внутренних дел. При таких условиях Литовско-Русское государство и в рассматриваемое время носит федералистический характер, не утрачивая его и в последующем до самого конца своего самостоятельного существования.
Литература
Ясинский М. Н. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства. Киев, 1889; Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского Статута. М., 1892; Леонтович Ф. И. Очерки истории Литовско-Русского права. СПб., 1894; Wolff I. Kniaziowie litewskoruscy. Warszawa, 1895.
XV. Областная автономия в Литовско-Русском государстве во второй половине XV и первой половине XVI в.
Участие областей в назначении местной администрации. Областные сеймы и их деятельность распорядительная, законодательная и судебная; участие в решении вопросов внешней политики. Внутренняя самостоятельность удельных княжеств. Значение областной автономии в дальнейшем развитии Литовско-Русского государства.
В эпоху территориального образования Литовско-Русского государства и последовавшей за нею национально-политической борьбы его области нередко проявляли свою самостоятельность в избрании или принятии к себе того или другого князя. Войшелк принят был на великое княжение мимо других претендентов населением Литовской земли, как об этом свидетельствует современник-летописец. Ольгерд стал виленским князем после Явнута также с согласия населения. Вильно, пригороды и замки охотно отворили ворота Кейстуту, помогавшему брату в достижении великокняжеского престола. Витовт, Сигизмунд Кейстутович и Казимир стали великими князьями по избранию князей, панов и бояр Литовской земли. Жмудская земля, высвободившись из-под власти ордена, признала своим государем Витовта с условием, чтобы он никому не отдавал ее в залог, но управлял сам непосредственно. После гибели Сигизмунда Кейстутовича жмудины взяли к себе отдельного от Литвы князя Михаила Сигизмундовича. Такую же самостоятельность проявляли по временам и западнорусские земли: Полоцкая и Витебская, державшиеся Свидригайлы Ольгердовича; земля Киевская, выпросившая себе на княжение Олелька Владимировича, а по смерти его сына Семена требовавшая к себе в князья его сына Михаила; земля Смоленская, избиравшая князя Юрия Лингвеньевича мимо Казимира; земля Волынская, принявшая к себе на княжение Свидригайлу и поддавшаяся вместе с ним Польше. Областные княжения с течением времени прекратили свое существование, стали уже невозможны в Литовско-Русском государстве. Но проявлявшаяся в их замещении политическая самодеятельность областей не исчезла полностью. В некоторых областях она стала выражаться в том участии, которое высшие классы местных обществ принимали в назначении областной администрации, главных правителей и которое было им даже гарантировано областными привилеями.
Постановления на этот счет содержатся в привилеях земель Витебской, Полоцкой и Жмудской. Господарь обещал витеблянам давать им воеводу по-старому, по их воле. То же обещание буквально повторяется и в Полоцком привилее. Жмудинам великий князь обязывался давать тех старост (так назывались там главные правители) и даже тиунов (волостных, подчиненных правителей), «которых бы они собе обрали с своих поветов, або которых бы у нас просили». Эти определения не оставались на бумаге, но имели силу и в жизни. В 1526 г. бояре и мещане витебские, жалуясь на различные «тяжкости» и «кривды» от воеводы Ивана Богдановича Сапеги и не хотя более иметь его воеводою, били челом королю Сигизмунду, чтобы он, согласно привилеям своих предков и его самого, дал им иного воеводу. Король вынужден был удовлетворить их челобитье. В 1532 г. в Жмудской земле происходило прямое избрание старосты, каковым был выбран пан Станислав Станиславович Янович. Другие области не принимали правомерного участия в назначении к ним правителей.