Очерки смутного времени 1985–2000
Шрифт:
Внутри каждого из теперешних вероисповеданий есть островок, сокровенное ядро, безразличное к догматике и обряду, – это и есть зародыш новой, поистине мировой религии.
В глубине происходит нечто, чему еще нет имени, а уже завтра, возможно, этому нечто кивнут с высоты, через головы земных архонтов.
После выхода на экраны «Покаяния» Абуладзе только и слышно вокруг: дорога к храму, дорога к храму… Интеллигенция, отыскав новый суррогат «духовности», захлебнулась в набожном экстазе: вот она, панацея! Духовность, бля!..
Дорога к храму – это тупик.
Среди так называемой интеллигенции редко встретишь цельное мировоззрение. Слишком много разнородного,
Я человек религиозный. Но не потому, что верю в Христа, Магомета или Будду (я преклоняюсь перед ними как перед великими Учителями, дополняющими друг друга и равно необходимыми), а потому, что верю в то, что за доступной нам реальностью существует некое Целое, неизмеримо малой частью которого она является и без которого просто не могла бы существовать. В этом убеждает меня и несомненное присутствие в мире определенного, хоть и неведомого мне порядка, частично приоткрываемого художеством и наукой, и сама возможность личного откровения, и наша ежедневная способность строить планы, наша постоянная неудовлетворенность наличным порядком вещей – во имя чего? – во имя некоего «образца», который предстоит каждому в его душе, «словно тревожное предвосхищение иного порядка [16] .
16
Марсель Г. Онтологическое таинство.
Ибо каким образом мог бы я узнать, что я сомневаюсь и желаю, то есть что мне чего-то недостает и что я не совершенен, если бы я не имел в себе идеи бытия более совершенного, чем мое собственное, через сравнение с которой я узнал бы недостатки своей природы?
Сквозь извращенность доступного нам мира мы прозреваем его проект, его совершенный и полный замысел, короче – смысл. И так ли уж важно, существует ли этот идеальный мир «объективно» – и в таком случае просто отражается в нашем сознании – или он есть порождение моего, нет, нашего, т. е. всего человечества, сознания и, значит, опять-таки существует «объективно»?
…Субъективность гаснет не в объективности чисто предметного мира, но в объективности совместного видения неким сообществом.
ибо истинно то, что нас объединяет.
13.01.1990. А вообще говоря, страшно. Куда я лезу? На что себя обрекаю?
Вернулся вчера из Плёса с обмороженным по дороге ухом. Посидев на заседании музейного методсовета, я убедился в запутанности и неразрешимости совершенно чуждых мне проблем. Занявшись уборкой и обставлением плёсской квартиры, разглядел строительную халтуру: драный, заляпанный цементом линолеум, перекошенные двери и плинтусы, облупленную эмаль ванны. Вкручивая лампочку на кухне, потянул за патрон – и огрызок провода выскользнул из дыры в потолке. В квартире – холод собачий. Пока выгребал мусор и мыл полы, я его почти не чувствовал, даже полуголый, но ночью, после Димкиного дня рождения, продрог на раскладушке до зубовной дроби.
За столом у Димы Ойнаса и потом на кухне во время танцев я наблюдал за собравшейся публикой. Ребята они, конечно, чудесные, но я-то им чужой. И сумею ли стать своим – вот вопрос. Одинокое, бесприютное существование и полная моя некомпетентность в предстоящей работе – вот что меня ожидает.
Молчушка, узнав, что я купил уже письменный стол, люстру и вешалку, устроила сцену. А я-то думал, что она уже примирилась. Пришлось опять объяснять, что приглашение в Плёс было зовом, что я просто не имел права уклониться. Нельзя же всю жизнь проклинать в своем углу Совдепию и иронизировать над упованиями дураков – энтузиастов «перестройки». Если появляется хоть какая-то возможность что-то улучшить в жизни, ты обязан ее использовать. «Не всегда хорошо вперяться умом в эфир, – писал Пифагор Анаксимену, – лучше бывает принять заботу об отечестве» [17] . Да и нужно же наконец удостовериться, что там дальше происходит с нашими проектами – после того как мы
17
Марсель Г. Онтологическое таинство.
Мне было очень стыдно перед самим собой, как бы не оказалось, что я способен лишь на слова, а сам никогда добровольно не взялся бы ни за какое дело.
Плёс – это шанс. Я почти наверняка знаю, что меня ждет поражение (не так уж я глуп); ну а вдруг?.. Все дело в этом «почти». Я обязан попробовать.
Дерзновенный человек идет вперед не потому, что он знает, что его ждет, – а потому, что он дерзновенный… Бывает, даже большею частью так бывает, что он не рассчитывает и не вправе рассчитывать на удачу. Наоборот, он ясно видит перед собой неудачу и с ужасом в душе берет на себя ответственность за действия, последствия которых ни он сам и никто другой из людей предугадать не может.
…И нужно пожалеть только, что туда еду я, а не кто-нибудь другой, более смыслящий в деле и более способный возбудить интерес общества.
Но нужны были не знанье и не пониманье, – не их я так отчаянно жаждал, – а впечатления, решенье, толчок и прыжок.
Ну а пугающая реальность, которая проступает из-за нагрянувших на меня романтических мечтаний… Что ж, против нее остается только одно – мое старое: отобьемся!
Представь, что все, чем дорожит душа,Не там оставил ты, где жил доселе,Но встретишь там, куда направишь путь.А странствие твое – веселый танец.Следует вспомнить еще художественный критерий Фолкнера: качество произведения измеряется глубиной поражения, которое потерпел в нем художник.
Чтить тем выше то, что не удалось, как раз потому, что оно не удалось, – это уже принадлежит к моей морали.
И Дон Кихот о том же: «Даже если это приключение закончится не так, как я думаю, а совсем наоборот, то все же, отваживаясь на такой подвиг, мы приобретаем славу, которую не может омрачить никакая злоба на свете» [18] .
Когда говорят о превращении Верховного Совета в парламент, о многопартийности, региональном хозрасчете, частной собственности и т. п., – я вижу за этим все тот же мистический позыв: ухватившись за готовые формы западной цивилизации, сразу, одним махом, достичь западного благополучия. Надо же понимать: у нас другая почва и другие возможности. Надо исходить из того, что есть, а не из предвзятых представлений. Говорят: экономические законы – как законы Ньютона… Но законы Ньютона оказались лишь частным случаем в физике XX века. Наша страна – это царство теории относительности и квантовой механики, где Ньютон прав только отчасти.
18
Сервантес. Дон Кихот. II. 41
Когда теперь мы, русские, материально и духовно обнищавшие, все потерявшие в жизни, ищем поучения и осмысления у вождей европейской мысли, у которых большинство из нас привыкло раньше учиться, мы. с изумлением узнаем, что собственно учиться нам не у кого и нечему и что даже, наученные более горьким опытом наших несчастий, испив до дна чашу страданий, мы, пожалуй, сами можем научить кое-чему полезному человечество. Мы по крайней мере уже тем опередили его, что у нас меньше осталось иллюзий и призрачных верований.