Очерки сравнительного религиоведения

Элиаде Мирча

Излишне говорить, что в тех культурах, где Великие богини поглотили силы Луны, Земли и растительности, веретено и ручная прялка, которыми они прядут людские судьбы, становятся еще двумя из их многочисленных атрибутов. Таков случай богини с веретеном, найденной в Трое и датируемой периодом между 2000 и 1500 лет до н. э. [738] Эта иконографическая фигура на Востоке обычна; мы находим ручную прялку в руке Иштар, хеттской Великой Богини, сирийской богини Атаргатис, первобытного киприотского божества, богини Эфеса [739] . Судьба, нить жизни — это долгий или короткий период времени. Следовательно, Великие богини становятся госпожами времени, судеб, создаваемых ими по своей воле. В санскрите время — кала, и это слово очень близко к имени Великой Богини, Кали. Действительно, предполагается связь между этими двумя словами [740] . Кала

значит также «черный, затемненный, запятнанный». Время черно, потому что оно бессмысленно, сурово, беспощадно. Те, кто живет под господством Времени, претерпевают всякие страдания, а освобождение заключается прежде всего в уничтожении Времени, в избавлении от закона изменения [741] . Согласно индийской традиции, человечество находится ныне в калиюге, т. е. в «темной эре», в периоде всеобщего смятения а полного духовного упадка, на последней стадии завершения космического цикла.

738

Eliade M. Mitui reintegrarii. Bucharest, 1942. P. 33.

739

Ср.: Picard. Ephese et Claros. P., 1922. P. 497.

740

Ср.: Przyluski J. From the Great Goddess to Kala // IHQ. 1938. P. 67 и сл.

741

Ср.: Eliade M. La Concezione della liberta nel pensiero indiano // ASA. 1938. P. 345–354.

59. ЛУННАЯ МЕТАФИЗИКА

Мы должны попытаться создать общую картину всех этих лунных иерофаний. Что они обнаруживают? Насколько они подходят друг к другу и друг друга дополняют, насколько они составляют «теорию» — т. е. выражают последовательность «истин», которые, взятые вместе, могут образовать систему? Отмеченные нами иерофаний Луны можно сгруппировать вокруг следующих тем: а) плодородие (воды, растительность, женщины; мифологический «предок»); b) периодическое перерождение (символизм Змея и всех лунных животных; «новый человек», переживший водную катастрофу, причиненную Луной; смерть и воскрешение инициации и т. д.); c) Время и Судьба (Луна «измеряет» или «ткет» судьбы, «связывает» вместе различные космические уровни и разнородные реальности; d) перемены, отмеченные противопоставлением Света и Тьмы (полнолуние — новолуние; «верхний мир» и «преисподняя»; братья — враги, добрые и злые) или равновесием между бытием и небытием, возможным и подлинным (символизм скрытого, темная ночь, тьма, смерть, семена и личинки).

Во всех этих темах господствующая идея — это идея ритма, воплощающаяся в последовательность противоположностей, это «становление» через последовательность противоположных модальностей (бытие и небытие, формы и скрытые сущности; жизнь и смерть и т. д.). Это становление, о чем даже не стоило бы и говорить, которое не может происходить без драмы или пафоса; Подлунный Мир — не только мир перемен, но также мир страдания и «истории». Ничто случающееся в этом мире под Луной не может быть «вечным», ибо ее закон — это закон становления, и ни одно изменение не конечно; каждое изменение — только часть циклического рисунка.

Фазы Луны дают нам если не представление об историческом происхождении, то, по крайней мере, мифологическую и символическую иллюстрацию всех дуализмов. «Преисподняя, мир тьмы, олицетворяется ущербной Луной (рога подобны лунному серпу, знак двойного витка — двум полумесяцам, смотрящим в разные стороны, а связанные вместе — они подобны лунной перемене, дряхлому и костлявому старику. Верхний мир, мир жизни и нарастающего света, олицетворяется тигром (чудовище тьмы и новолуния), который позволяет человечеству, представленному ребенком, избежать его челюстей (ребенок — предок племени, подобный новолунию, «Возвращающийся свет»)» [742] . Эти образы происходят из культурной области первобытного Китая, но символы света и тьмы были там взаимодополняющими; сова — символ тьмы, оказывается рядом с фазаном — символом света [743] . Цикада тоже одновременно сродни демону тьмы и демону света [744] . На каждом космическом уровне за «темным» периодом следует светлый, чистый период возрождения. Символизм появления из «тьмы» можно найти в обрядах инициации, а также в мифологии смерти, в жизни растений (похороненное зерно, «тьма», из которой поднимается «новое растение» (неофит) и во всей концепции «исторических» циклов. За «темным веком», калиюгой, должно наступить полное разрушение Космоса (махапралая), а за ним — новая, возрожденная эра. Та же идея обнаруживается во всех традициях, повествующих о космических «исторических» циклах, и хотя она, по–видимому, не появилась впервые в человеческом разуме с открытием фаз Луны, она, несомненно, превосходно иллюстрируется их ритмом.

742

Hentze С. Objets Rituels… P. 55.

743

Hentze С. Fruhehinesische Bronzen. Antwerpen, 1938. S. 59.

744

Ibid. S. 6б, 67.

Именно

в этом смысле мы можем говорить о положительной ценности периодов тени, времен большого упадка и разложения; они приобретают сверхисторическое значение, хотя фактически как раз в такие времена история совершается наиболее полным образом, ибо тогда равновесие неустойчиво, условия жизни людей бесконечно разнообразны, распад законов и всей старой структуры ведет к новым событиям. Подобные темные периоды — своего рода тьма Всеобщей Ночи. И в качестве таковых они сами по себе представляют положительную ценность, как положительную ценность представляет собою смерть; это тот же символизм, что символизм личинок в темноте, зимней спячки, семян, лопающихся в земле, чтобы могла появиться новая форма.

Можно было бы сказать, что Луна показывает человеку его истинное человеческое состояние, что в каком-то смысле человек смотрит на себя и вновь находит себя в жизни Луны. Вот почему символизм и мифология Луны содержат элемент пафоса и в то же время утешения, ибо Луна правит и смертью и плодородием; и драмой и инициацией. Хотя модальность Луны — это в высшей степени модальность изменения, ритма, она равным образом — модальность периодического возврата; и этот способ существования тревожен и утешителен в одно и то же время — ибо, хотя проявления жизни так хрупки, что могут вдруг совершенно исчезнуть, они восстанавливаются в «вечном возвращении», регулируемом Луной.

Таков закон всего подлунного мира. Но этот закон, одновременно суровый и милосердный, может быть отменен, а в некоторых случаях можно «превзойти» это периодическое становление и достичь абсолютного способа существования. Мы видели (§ 57), как в некоторых случаях делается попытка «объединить» Луну и Солнце, преодолеть противопоставление вещей, вновь сочетать их в первобытном единстве. Этот миф о воссоединении можно найти почти везде в истории религии в бесконечных вариациях — и, в сущности, это выражение жажды покончить с дуализмами, бесконечными возвратами и фрагментарными существованиями. Она существовала на самых примитивных стадиях, а это показывает, что человек с того времени, когда он впервые осознал свое положение во Вселенной, страстно желал и пытался достигнуть конкретно (т. е. при помощи и религии и магии) выхода за пределы своего человеческого статуса (так точно «отраженного» статусом Луны). Мы будем иметь дело с феноменами такого рода и в других местах, но я указываю на них здесь, потому что они отмечают первую попытку человека преодолеть свой «лунный способ существования» [745] .

745

Лунарная символика столь же популярна в мировой культуре, сколь и солярная (ср. главу 3), и также претендовала в некоторых построениях на универсальность. Как явствует из предшествующего изложения, Луна сама была элементом символической структуры, включающей такие важные «стихии» Космоса, как вода, земля, категории времени и пространства и т. д. В конкретных мифологических текстах — в том числе в приводимых Элиаде ацтекских, индийских, греческих — Луна постоянно упоминается вместе с Солнцем: в традиционных символических классификациях эти планеты оказываются той парой, которая естественно соотносится с днем и ночью, светом и тьмой, жаром и сухостью, холодом и влагой, а также жизнью и смертью, мужским и женским началами и т. д. Таким образом, уже эта элементарная и архаичная система бинарных противопоставлений давала человечеству возможность преодолеть «лунный способ существования». — Прим. В. П.

БИБЛИОГРАФИЯ

О лунарных культах и мифах в целом

Schimdt W. Semaine d’ethnologie religieuse. Vol. II 1914. P. 294 и сл., р. 341 и сл.; Krappe А. Н. La Genese des mythes. P., 1938. P. 100 и сл.; Krappe .. Etudes de mythologie et de folklore germaniques. P., 1928. P. 74 и сл.; Dahnhardt О. Natursagen. Vol. I. Leipzig, 1907; Preuss K. T. Das Problem der Mondmymologie im Lichte der lokalen Spezialforschung // AFRW. Vol. . 1925. S. 1–14; Rascher W. "Uber Selene und Verwandles. Leipzig, 1890; Much R. Mondmythologie und Wissenschaft // AFRW. Vol. XXXVIL 1942. P. 231–261 (against the theories of H. Lessmann, G. Hussing and W. Schultz); Tallquist К. Manen i myt och dikt, foktro och Kult // SO. Vol. XIL. Helsinki, 1947.

См. также:

Nielsen D. Die altarabische Mondreligion. 1904; G. Dumeril. Tityos // RHR. Vol. III. 1935. S. 66–89; Jackson J. W. The Aztec Moon-Cult and its Relation to the Chank-Cult of India // Manchester Memoirs. Vol. LX. Manchester, 1916. №5; Hentze С. Mythes et symboles lunaires. Antwerpen, 1932; Hentze С. Objets rituels, croyances et dieux de la Chine antique et de l’Am'erique. Antwerpen, 1936; Hentze С. Fr"uhchinesische Bronzen. Antwerpen, 1938; но см.: Karlgren В. Legends and Cults in Ancient China // BMAS. Stockholm, 1946. №18. P. 346 и сл.

О соотношении Луны, змей, сексуальности, смерти и инициации

Briffault R. The Mothers. Vol. I-III. L., 1927; Frazer J. The Belief in Immortality and the Worship of the Dead. Vol. I. L., 1913. P. 60 и сл.; Frazer J. Folklore in the Old Testament Vol. I. P. 52 и сл.; Hentze С. Mythes and symboles, passim.; Capelle P. De Luna, Stellis, Lacteo Orbe Animarum Sedibus. Halle, 1917; Cumont F. Recherches sur le symbolisme funeraire das Remains. P., 1942. P. 182 и сл.